КАНОНИЗАЦИЯ С «ЧЕРНОГО ХОДА»

 

 «И тогда он прибег к своему последнему аргументу: «Как же вы не хотите оценить его [Царя Иоанна Грозного] подвиг: ведь он своими собственными руками багром топил жидовствующих!» Я сказал, что это, безусловно, выразительная сцена, но она, во-первых, представляется мне малодостоверной, и к тому же разве это аргумент за канонизацию, а не против неё?»

Протоиерей Владислав Цыпин. Идея той канонизации – провокационная. Московский Церковный Вестник. № 3, 2003

 

 

Канонизация или прославление?

 

В католической церкви чин канонизации завершается возглашением папы: «Постановляем и определяем, что блаженный N есть святой, и вписываем его в каталог святых, дабы в день своего преставления усердно был прославляем всею церковью…»

Православная Церковь в древности не знала какого-то особого чина канонизации святых, потому что это не таинство и даже не обряд, а просто причтение земною Церковью какого-либо усопшего к лику святых. Более того, и самого понятия «канонизация» долгое время не было в Православной Церкви. Впервые это слово появилось в Церковном Словаре протопресвитера Петра Алексеева в 1815 году. Но речь в этом словаре идёт о канонизации святых в римо-католической церкви. Завершается она словами: «Вот какие привилегии даются от папы новоявленному святому…». В «Словаре церковно-славянского и русского языка», изданном в 1847 году Императорской Академией наук, говорится: «Канонизация – сопричтение к святым в римо-католической церкви».

В середине девятнадцатого столетия Святитель Филарет (Дроздов) в своих замечаниях к «Истории Русской Церкви» Архиепископа Филарета (Гумилевского) писал: «Канонизация святых – латинское выражение, относящееся к западным обрядам, чуждым Православной Церкви». После этого замечания выражение «канонизация святых» в пятом томе Истории Русской Церкви было заменено на «сопричисление к лику святых».

И все же термин «канонизация» проник в православный церковный обиход в конце XIX века. Именно в связи с этим в 1894 году в «Московских Ведомостях» была опубликована статья, подписанная инициалами Г.Г, в которой проводилась старинная мысль: «канонизация святых», это римо-католический термин (как, например, и «беатификация» — подготовка к канонизации), соответствующий, но совершенно не тождественный православному понятию «причтение к лику святых». В статье совершенно справедливо отмечалось, что Древняя Русь не знала слова «канонизация». Профессору Е.Е.Голубинскому, автору книги «История канонизации святых в Русской Церкви» (современное переиздание — М., 1998 год), который не хотел видеть разницы между прославлением и канонизацией, пришлось отвечать на ту статью.

«Мы же со своей стороны думаем, что главный признак латинской канонизации есть объявление папой кого-либо святым, а древле-русское «прославление» святого выражалось только в установлении праздника и службы святому после «обыска» о чудесах его, так как подразумевалось, что святость получает человек от Бога. В Риме святой может быть известен только одному папе, а на Руси сначала чудеса творятся в народе, а потом уже церковная власть установляет праздник святому», — совершенно справедливо считал неизвестный нам по имени автор статьи в «Московских Ведомостях». Он убеждает нас, что с принятием в церковный обиход слова «канонизация» мы отчасти усвоили католическое понимание причисления к лику святых, то есть стали упускать из виду то, что святость люди получают от Господа, то есть имеют участие в святости Его (Евр. 12, 10), как избранные Божии, святые и возлюбленные (Кол. 3, 12), и стали акцентировать всё внимание исключительно на постановлениях церковной власти, что противоречит духу и букве Нового Завета. Так, указуя своему ученику Тимофею на земной путь к святости, Апостол Павел подчеркивал: Не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня, узника Его; но страдай с благовестием силою Бога, спасшего нас и призвавшего званием святым, не по делам нашим, но по Своему изволению и благодати (2 Тим. 1, 8-9).

Итак, мы видим, что в XIX веке «канонизация» и «прославление» воспринимались как два разных понятия: «канонизацией» называлось причисление к святым в римо-католической церкви, совершаемое по воле папы, а «прославлением» — причисление к лику святых в Православной Церкви, совершаемое по соборному решению и на основании народного почитания.

Казалось бы, подобными вопросами и надо заниматься современным богословам и учёным: определить, что такое «канонизация», применимо ли это слово к православному прославлению святых, насколько в наше церковное сознание внедрилось католическое понимание канонизации святых и так далее. Отсюда, собственно, можно и заключить, кто подлежит канонизации, а кто – нет. Видимо, таких ученых либо нет, либо их просто волнуют другие проблемы. Интересно, что всё тот же автор «Московских Ведомостей» отмечал: «Как и кто подогнал под это слово древне-русское понятие «прославления» святых и окончательно усвоил его нашему православному богословию, и удачно ли такое усвоение, лучше всего судить профессорам и знатокам нашего богословия». Но, увы, ни тогда, ни теперь никто не хочет подойти к этому вопросу на серьёзной основе, более того, ныне к канонизации святых подходят на основе интересов тех или иных церковных «партий». В последнем можно удостовериться, раскрыв «Московский Церковный Вестник» № 3 за 2003 год на четырехполосной подборке материалов под рубрикой «Дискуссия», объединенной общим заголовком «ОСТОРОЖНО: СЕКТАНТСТВО!» Это своеобразный отчет о заседании секции «Православная журналистика» 29 января 2003 года на Рождественских образовательных чтениях.

С одной стороны, радует, что, наконец-то, многие православные люди впервые лет за пять прочтут эту газету, ведь там последние годы было трудно обнаружить что-либо животрепещущее. С другой стороны, огорчает, что им придётся познакомиться с образцом типичного для демократических средств массовой информации разнузданного политического «пиара», что в официальной церковной печати в новинку. Конечно, никакой дискуссии, то есть — изложения различных точек зрения и позиций, на этих четырех страницах «Московского Церковного Вестника» нет и в помине. Законы PR — Public Relations, которые с русским выражением «общественные взаимосвязи», то есть с буквальным переводом загадочного «пиара», ничего общего не имеют, такой роскоши не допускают. Внушить, заставить поверить, вдолбить – вот методы политической рекламы. В газетной подборке «Осторожно: сектантство!» они налицо.

 

История, которую сочиняли масоны

 

Что случилось? Чем вызван поток разоблачений, негодований и апелляций к вышестоящему церковному начальству? Оказывается, кто-то, когда-то и где-то призывал к канонизации Царя Иоанна Васильевича Грозного и Григория Ефимовича Распутина! Поразительно, что в этом фейерверке гневных выступлений не находится ни одной заслуживающей внимание ссылки на этих «негодяев». Но в воздухе висит обрывок из начала подобных шедевров советского периода: «Я Солженицына не читал, но…». Да уж, конечно, если бы обличители читали работы серьёзных авторов, а не собирали фольклор на паперти храма, то им пришлось бы признать, что, по крайней мере за последние двенадцать лет, никто из православных исследователей неугодного им направления не требовал от Священного Синода немедленной канонизации Г.Е.Распутина или Царя Иоанна Грозного.

Товарищ… извините, господин Дворкин даже будто бы обнаружил, видимо, уже не на паперти, а где-то в иных околоцерковных помещениях или закоулках, где бомжи, выпросив у православных прихожан пожертвования, распивают бутылки, какие-то требования канонизации Сталина. До предложений о причислении к лику святых Гитлера его фантазия вроде бы ещё не разыгралась. Мало ли, каких удивительных фактов не встретишь в нашем мiре. Но причём тут журналисты и исследователи, писавшие об историческом периоде Царя Иоанна Грозного?!

Многократно приходилось читать, например, о том, как по радио «Радонеж» едва не вышла в эфир беседа двух православных журналистов Л.Болотина и А.Хвалина «О Благочестивом Царе Иоанне Грозном». Только благодаря чьей-то бдительности этого страшного события удалось избежать. Уж в этой-то «скандальной беседе,… посвященной в частности вопросу… возможности канонизации РПЦ МП Царя Иоанна Грозного» (характеристика сайта «Портал Credo» от 1 октября 2002 года), наверное, множество требований о канонизации и искажений действительности?! В помощь тем, кто не читал, но тоже осуждает, приводим обширную цитату:

«Как же в светской российской историографии возник образ значимого государственного деятеля Алексея Адашева? Был такой историк-архивист, у которого, кстати, учился и работал в архиве Н.М.Карамзин, — Николай Николаевич Бантыш-Каменский (1737—1814). Он первый среди историков выдвинул фигуру Алексея Адашева из ряда современных и равнозначных ему деятелей, обратил на нее внимание своих учеников. Вот, что пишет об этом церковный историк, профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии М.О.Коялович в свой фундаментальной работе “История Русского Самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям” (СПб., 1884):

“В 1762 году он [Н.Н.Бантыш-Каменский] попросился на службу в Московский Архив, где и прослужил до конца дней своих. Миллер, перейдя в Москву, конечно, сразу увидел, какого неоцененного помощника нашел он в Бантыше-Каменском... Бантыш-Каменский сильно передвинул центр тяжести в нашей науке, — передвинул от вопроса о русских древностях в область достоверных, богатых русских источников — актов. Они изменили и направление Миллера, давно склонного к этому переходу… Бантыш-Каменский своими занятиями вдвинул Миллера в самую середину русской исторической жизни — в документальные богатства Московского единодержавия. В высшей степени замечательно, что Бантыш-Каменский в истории Московского единодержавия понял самый светлый момент — лучшее время [Царя] Иоанна IV, когда им руководил Адашев, от которого по ученым исследованиям Бантыша-Каменского или по семейному преданию происходила жена этого почтенного архивариуса, родом Купреянова”».

Далее в беседе говорится о том, что Бантыш-Каменский был влиятельным малороссийским масоном, и, более того, автором легенды о противостоянии Преподобного Нила Сорского и Преподобного Иосифа Волоцкого. Вот видите, какие ужасные заявления! Оказывается, православным журналистам не нравиться история, которую сочиняли масоны. Разве подобное мнение могло быть озвучено на православном радио? Они осмелились высказаться против одной из «ключевых» и «светлых» фигур, которые будто бы управляли Самодержцем. Как только Государь вышел из «повиновения» Адашеву и другим замечательным представителям своего времени, так начались безобразия диктата. На разоблачение подобных «священных» легенд наложено табу.

Любопытно, что сам Царь Иоанн пишет другому несостоявшемуся царскому опекуну, относящему себя к «сильным во Израиле», стороннику аристократического типа правления — князю Курбскому: «Или убо сие светло – пойти прегордым лукавым рабам владеть, а Царю быть почтенным только председанием и царской честью, властью же быть не лучше раба? Как он назовется Самодержцем, если не сам строит землю?» Но как тогда, так и сегодня кому-то нужен образ Православного Монарха, почтенного только председанием.

В этой же беседе московских журналистов говорится, что исток этих мифов — XIX век, когда «просвещённым» людям уже стало совершенно «очевидно», что единоличная власть Православного Монарха, подчинённая только Богу, – опасный пережиток. Вот когда его опекает какая-нибудь рада, – дело другое. Такой «самодержец» может быть даже полезен. Увы, надо сказать, что большевистская историография смогла найти обильную пищу среди трудов профессоров XIX века. Большей частью из университетов того времени выходили безбожники, для которых Рождество Христово или Пасха были поводом для ещё большей гулянки, чем во время Филиппова или Великого Поста. Тот, кто в этом сомневается, может обратиться к воспоминаниям Льва Тихомирова «Тени прошлого», много лет своей жизни потратившего, чтобы ликвидировать последствия подобного университетского образования. Естественно, из таких учащихся выходили те, кто либо пережёвывал иностранные источники, не питая любви к Русскому Самодержавию, либо те, кто просто-напросто метал в Царей бомбы.

Самой важной целью для бумажных бомб оказался первый Русский Самодержец Иоанн Грозный. Главной легендой, произведённой либеральными историками, стала его необыкновенная кровожадность. Человек, освободившись от пут многолетней пропаганды, удивится, почему Император Петр I, правление которого было гораздо более кровавым, амнистирован либералами. Он прорубил окно в Европу. А правление Царя Иоанна является доказательством того, что Русь может быть мощной державой без этой архитектурной детали.

Надо сказать, что ни слова о предложении или тем более требовании немедленно прославить церковной полнотой в лике святых Царя Иоанна Грозного в беседе московских журналистов не содержится. И что удивительного в том, что православные исследователи — историки, филологи, политологи пересматривают факты, казавшиеся безспорными в советское время? Они размышляют и пытаются восстановить действительную историческую картину.

Наше время само ставит задачу освободить историю от либерально-большевистских наслоений. В отношении последнего Государя-Мученика эту задачу частично удалось выполнить. Что касается первого Русского Царя, это выполнить сложнее. Ведь, уяснив историю того времени, мы можем подойти к уяснению того, что заключает собой идея Самодержавия. А для некоторых современных церковно-политических писателей, которые согласились бы с абсолютной или конституционной монархией, идея Самодержца, не подчинённого никому, кроме Бога, является страшной. Вообще, вся эта газетная кампания ориентирована на народ, уже достаточно хорошо обработанный новыми высокотехнологичными демократическими материалами, и который уже не сможет прочитать серьёзную книгу, чтобы уяснить то или иное понятие. Но всё же откроем одну такую книгу, написанную упоминавшимся выше Львом Тихомировым. Вкратце идея Самодержавия поясняется там так:

«Народ отказывается от практики своей власти не в пользу Монарха, а в пользу Бога, то есть просто отлагает в сторону свою власть, и требует над собой власти Божией. Для конкретнаго же исполнения этой власти Божией в государственности – Богом создаётся Монарх. В народе, обладающем истинной верой, имеется особо важное обстоятельство, при котором только и возможна идеальная Монархия. Дело в том, что Бог пребывает с народом, верующим в Него. Он пребывал с Израилем. Он пребывает с христианской Церковью,  с совокупностью верующих. Этому Богу, пребывающему в народе, служит Монарх. То же, что называется духом народа, в данном случае выражает настроение, требуемое самим Богом. Так служение Богу совпадает у Монарха с единением с народным духом» (Лев Тихомиров «Монархическая государственность», с. 96).

В том, что Царь Иоанн именно так и воспринимал смысл Самодержавия, желающие могут удостовериться, прочитав его собственноручные писания. Насчёт моментов личной жизни, тут лучше предоставить дело всё тем же историкам. Пусть наполнят толстые журналы историческими исследованиями, которые подтвердят действительные факты и отбросят ложные. Но именно такой подход и вызывает страшный гнев обличителей. Иначе, как объяснить, что камни летят как раз в тех, кто ничего не требует, кто не тревожит Его Святейшество Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священный Синод никакими письмами, а просто занимается исторической реабилитацией Грозного Царя? Видно, правда, которой надлежит открыться, для кого-то страшна. Иначе как объяснить то, что совершенно определенным кругом лиц российскому обществу и Высшим Церковным властям навязывается информационный и политический подлог, суть которого заключается в совершенно безпочвенном, не соответствующем действительности утверждении, что будто бы существует организованное движение за канонизацию Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина?!

 

 Кто это — «мы»?

 

«Особую тревогу вызывает то, что движение за канонизацию этих личностей организовано людьми, которые пишут о себе, что они соблюдают каноническую дисциплину, но при этом в других публикациях они утверждают, что ставят для себя целью любой ценой осуществить эту канонизацию, по существу, оказывая давление на священноначалие». (Чапнин С. Ответственность церковных СМИ. Московский Церковный Вестник. 2003, № 1-2. Выделено мной. — П.Т.). Где эти публикации? Просмотрите всю православно патриотическую прессу, начиная хотя бы с 1991 года, и вы не найдете там ни единого требования и обращения, где хотя бы нечто подобное заявлялось. Это типичная PR-подставка — черный «пиар».

Кстати, обратим внимание на высказанное С.Чапниным слово «священноначалие». Каждый православный человек слышал его много раз. Но что это такое? Откроем «Книгу Правил», откроем учебники по «Церковному праву» и там мы не найдём этого понятия. Хотя слово «священноначалие» упоминает, например, Митрополит Филарет, когда даёт определение Церкви. В действительности, это дословный перевод греческого слова «иерархия». Но как это иногда бывает, в русском звучании оно стало несколько расплывчатым по смыслу по сравнению с понятием «иерархия».

Что же это за «священноначалие»? Мы знаем Епископов, священников, диаконов. Если расширим круг нашего обозрения, увидим Патриархов, Митрополитов, разных церковнослужителей. Почему же оно получило такое распространение? Когда мы говорим «иерархия», мы сразу представляем себе устройство Поместной Церкви, Собор Епископов во главе которого стоит первый Епископ, епархии, управляемые Епископами, клириков им подчинённых. Слово «священноначалие» как бы охватывает и Патриарха, и Епископов, и священников, имеющих какие-то важные послушания от Епископа. Пользуясь неопределённостью этого понятия к священноначалию де-факто начинают относить себя всякие церковные чиновники или просто влиятельные люди.

Комментируя решения секции «Православная журналистика», Сергей Чапнин — ныне ответственный редактор «Московского Церковного Вестника», а в недавнем прошлом активный сотрудник «НГ-религий», отметил: «Наша встреча показала, что необходимо координировать деятельность официальных церковных СМИ в столице и епархиях. Без этого эффективность церковных СМИ, к сожалению, невысока. Создание Ассоциации призвано исправить это положение».

Всем известно значение средств массовой информации в нашу эпоху, их часто называют «властью», правда, четвертой — после законодательной, исполнительной и судебной. Чем Сергей Чапнин в этом смысле не «священноначалие»? Видите, как просто и ясно декларирует он задачи. Главная задача, которую он наметил к выполнению, – это расправа над неугодными средствами массовой информации, которым нет места в «его» ассоциации.

«С одной стороны, мы должны терпеливо и внятно формулировать ответы на претензии безсовестных крикунов, а с другой – воспитывать новообращённых, прививая им подлинное церковное сознание, основанное на любви к ближнему».

Кто это — «мы»?

Епископы, священники, пастыри?

Нет, некоторый круг лиц, которые мнят себя «священноначалием». Для расправы с неугодными православными ими и раздута PR-кампания якобы против призывов за канонизацию Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина, призывов, которых на самом деле на сегодняшний день просто не существует. Если же кто-то (автору эти лица неизвестны) и обращался с такими просьбами в Синодальную комиссию по канонизации святых, то не проще ли было безо всякого шума отклонить это предложение?

Возвращаясь, к началу статьи, обратим внимание, что, как ни понимай канонизацию, по-католически ли, в смысле определения того или иного человека святым властью папы, или чьей-либо властью в Церкви, по-православному ли, в смысле внесения в месяцеслов на основании народного почитания – последнее слово за епископатом. Но любой мирный исход не удовлетворит обличителей, жаждущих уничтожения православно-патриотических газет и журналов, печатающих разоблачающие материалы на мнящих себя «священноначалием». Желающие могут обратиться, например, к номерам «Русского Вестника», где публиковались разъяснительные статьи о Чапнине, Дворкине и Кураеве.

 

Претензии безсовестных крикунов

 

Расправа над неугодными не должна ограничиваться средствами массовой информации. Другой представитель, некоего круга, объявившего себя вершителем церковных судеб, автор учебника «Церковное право» протоиерей Владислав Цыпин заявляет:

«После того как Святейший Патриарх Алексий II неоднократно назвал и саму идею канонизации Ивана Грозного и Распутина, и всю кампанию вокруг неё провокационной и вредной для Церкви, выступления в печати священнослужителей с иной, чем у Патриарха, позицией по этому вопросу могут рассматриваться только как грубое попрание церковной дисциплины. Для таковых авторов из духовенства дисциплинарные меры могут стать вполне естественными и необходимыми».

Видите, Его Высокопреподобие даёт прямое указание Владыкам, как действовать в отношении их клириков. Безполезно задавать вопросы, понимает ли протоиерей-профессор различие между послушанием и дисциплиной, монашеским послушанием и каноническим. Да и соответствуют ли истине утверждение профессора-протоиерея: «Святейший Патриарх Алексий II неоднократно назвал и саму идею канонизации Ивана Грозного и Распутина, и всю кампанию вокруг неё провокационной»?

Обращаясь к клиру и приходским советам храмов города Москвы на епархиальном собрании 15 декабря 2001 года, Его Святейшество Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сказал следующее:

«В последнее время появилось довольно много цветных, прекрасно изданных, с позволения сказать, “икон” Царя Ивана Грозного, печально известного Григория Распутина и других темных исторических личностей. Им составляют молитвы, тропари, величания, акафисты и службы. Какая-то группа псевдоревнителей Православия и Самодержавия пытается самочинно, “с черного хода” канонизировать тиранов и авантюристов, приучить маловерующих людей к их почитанию».

Данная статья не ставит своей целью разбор содержания самого мнения Святейшего Патриарха о Царе Иоанне и Григории Распутине, выраженного в подлинной цитате. Это тема отдельного большого разговора. Сейчас  нужно обратить внимание на то, что Первосвятитель критически относится только к тем, кто «пытается самочинно, “с черного хода” канонизировать…». В данном официальном выступлении Правящего Архиерея речь об официальных обращениях общественных групп или отдельных верующих в Синодальную комиссию по канонизации святых не идет. Иначе не было бы публицистического оборота «с черного хода».

10 июля 2002 года Святейший Патриарх дал пресс-конференцию, где вновь коснулся данной темы. В сообщении агентства «Портал-Credo» от того же 10 июля слова Святейшего Патриарха пересказываются так: «Патриарх выразил мнение, что распространяемые в России иконки Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина – “это очередная попытка внести разделение в среду православных верующих”». О канонизации ни слова. Но в пересказе информационной службы Синодального отела внешних церковных связей от 17 июля смысл его выступления на той же пресс-конференции выражен иначе: «Попыткой спровоцировать разделение среди народа Божия назвал Святейший Патриарх Алексий призывы канонизировать Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина». Кому все же понадобилось, чтобы появились «призывы канонизировать» именно в связи с именем Патриарха?

За октябрь-декабрь 2003 года ряд средств массовой информации выпустил целую серию материалов, в которых безпочвенно утверждалось, что в православной общественности всё же существуют организованные силы, которые требуют канонизации Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина. Это было реакцией на конференцию «Исторические мифы и реальность», прошедшую 4 октября и посвященную различным аспектам личностей Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина. Однако и в обращении участников конференции к Святейшему Патриарху не содержалось ровным счетом никаких призывов и требований о канонизации, ученые смиренно предлагали просто и объективно разобраться в спорных вопросах истории.

В радио-интервью в конце декабря 2002 года Святейший Патриарх вновь коснулся этой темы:

«В ходе традиционной встречи с представителями ряда российских радиостанций в канун празднования Нового года и Рождества Христова Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II ответил на вопросы журналистов. В частности, комментируя всплеск общественного интереса к вопросу о возможности церковной канонизации Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина, Святейший Патриарх Алексий отметил: “Возможно ли в одно и то же время молитвенно прославлять и мучеников, и их жестоких гонителей? Ибо канонизация Царя Иоанна Грозного фактически поставила бы под сомнение исповеднический подвиг Святителя Филиппа и священномученика Корнилия Псково-Печерского, который, по свидетельству летописи, “от тленного сего жития земным царем был предпослан к Небесному Царю в вечное жилище”».

Служба информации Синодального отдела внешних церковных связей почему-то передала это сообщение более двух недель спустя — 16 Января 2003 года. Как видим, и здесь не приводится собственных слов Святейшего Патриарха о наличии официальных требований и обращений православных верующих в Синодальную комиссию по канонизации святых. Наиболее категоричные формулировки и оценки переданы в пересказе, однако это является достаточным для профессора-протоиерея Владислава Цыпина. Ссылаясь на перетолкованные им самим слова Первосвятителя: «Святейший Патриарх Алексий II неоднократно назвал и саму идею канонизации Ивана Грозного и Распутина, и всю кампанию вокруг неё провокационной», — он готов требовать «дисциплинарных мер» по отношению уже ко всем, кто ВСЕГО ЛИШЬ, апеллируя к историческим фактам, не разделяет мнения Патриарха относительно подлинного значения в русской истории Царя Иоанна и Григория Распутина, но при этом никак не нарушает церковного мира мифическими «провокационными требованиями о канонизации».

Газетные строки, с точки зрения редакторов «Московского Церковного Вестника», предназначены для «пиара», а не для разъяснения церковных истин народу. Кроме того, протоиерей Владислав Цыпин просто хочет выставить православных посмешищем. Что нам отвечать католику на его вопрос: «У нас папа римский непогрешим в делах веры, когда говорит с кафедры, а у вас Патриарх непогрешим в любом вопросе даже когда даёт интервью?»

Хорошую услугу оказывают православным людям подобные профессора. Может быть, новые «начальники» Церкви питают особое уважение к епископскому сану, когда так говорят? Ничуть. Профессор-протоиерей не сомневается, когда выставляет чтимого в народе покойного Митрополита Иоанна (Снычева) противником общецерковного почитания Царя-Мученика:

«Я вспоминаю беседу с одним священником, очень искренним и благочестивым, который, несмотря на свое историческое образование, оставался читателем газеты “Русь Православная” от корки до корки. Помню, он мне показал одну из статей, где поливалась грязью церковная власть, Священный Синод, и утверждалось, что, вопреки заветам Митрополита Петербургского Иоанна, Синод злокозненным образом не хочет канонизировать Царя (это было до Архиерейского Собора). Я тогда сказал своему собрату: “Вот я свидетель, что как раз Митрополит Иоанн на последнем заседании синодальной Комиссии по канонизации святых высказался очень определенно и решительно против прославления Царя и при этом зачитал документ, составленный накануне. В этом документе отвергалась идея канонизации Императора и Императорской Семьи”. Моему собеседнику мысль о том, что Митрополит Иоанн мог быть против канонизации Императора, показалась настолько несовместимой с его представлениями о нем, что он мне сказал тогда: “Вы клевещете на его память”».

Как заместитель председателя Синодальной комиссии по канонизации, Митрополит Иоанн с должной осторожностью и предельной ответственностью относился к вопросу прославления святых. Тут не может быть ошибки и не место личным пристрастиям. Важно уяснить волю Божию, не спутать её с волей человеческой, узреть святость человека, не подходить к прославлению святых по форме: «слушали — постановили». Вспомним те годы: многие исторические факты только начали открываться, все мы были в плену некоторых советских стереотипов и, освобождаясь от них, нельзя было впасть в другую крайность, всё советское признать негодным, а советскую историческую науку стопроцентной ложью. И Владыка как историк должен был вникнуть во все новые факты, разрешить те или иные противоречия. Не забудем и то, что широкое народное почитание Царя-Мученика только начиналось, и можно было заподозрить в отдельных голосах историков и богословов, ставивших вопрос о канонизации Царской Семьи, плод некоторого отвлечённого личного мудрования, а не явление истинно народной любви к Государю Императору.

По свидетельству людей, близко знавших Владыку Иоанна и постоянно общавшихся с ним последние годы его жизни, он, действительно, в самом начале девяностых годов весьма был озабочен фактом отречения Государя Императора Николая II от Престола под угрозой уничтожения Царской Семьи, считая, что ни при каких обстоятельства Государь не должен был подписывать акт об отречении. Но всесторонне рассмотрев этот вопрос позже, он никогда более не говорил о том, что этот факт является препятствием к прославлению Царя-Мученика. Относительно же других членов Царской Семьи у него вообще не было никаких сомнений. Более того, уже в 1993 году он лично и официально благословил создание «Общества ревнителей прославления Царя-Мученика Николая», которое действовало под его непосредственным окормлением вплоть до блаженной кончины Митрополита — издавало книги, проводило исторические исследования, богословские экспертизы, активно действовало по разоблачению подлога с так называемыми «екатеринбургскими останками». С указанием официального благословения Митрополита Иоанна осенью 1995 года вышел первый сборник протоиерея Александра Шаргунова «Чудеса Царственных Мучеников». Поэтому никто не сомневается в том, что если бы Владыка Иоанн дожил до Юбилейного собора 2000 года, то явил бы себя ревностным почитателем Святого Государя.

Тем не менее, протоиерей Владислав Цыпин «свидетельствует»: «Митрополит Иоанн на последнем заседании Синодальной комиссии по канонизации святых высказался очень определенно и решительно против прославления Царя и при этом зачитал документ, составленный накануне». Последнее при жизни Владыки Иоанна и при его активном участии заседание Синодальной комиссии — 19-е по счету от учреждения самой Комиссии — состоялось 13—15 сентября 1995 года. Оно подробно описано в официальном издании Комиссии «Канонизация святых в ХХ веке» (М., 1999, с. 224—227). Основным местом жительства Царской Семьи была именно Санкт-Петербургская епархия и логично было бы, что бы в справке указывалось и об Императорской Фамилии, если бы Митрополит Иоанн на самом деле докладывал об этом вопросе. Но об этом ни слова. Уже после смерти Владыки Иоанна — в 1996 году Председатель Синодальной комиссии Ювеналий, Митрополит Крутицкий и Коломенский в Софрино издал сборник, в котором поместил различные материалы о работе Комиссии по изучению вопроса о возможности канонизации Государя Императора Николая II. Многие из них были составлены простыми священниками, но никакого документа, подписанного Митрополитом Иоанном там не было. Хорошо помня общественные церковные настроения и настроения высшего церковного начальства того времени, можно не сомневаться, что материал против канонизации Царя-Мученика за подписью Митрополита Иоанна (Снычева), если бы таковой существовал в природе, тотчас же увидел бы свет.

Вот цена «свидетельства» протоиерея Владислав Цыпина и реальное отношение к законной церковной иерархии: когда выгодно, он манипулирует частным мнением Патриарха, к тому же в извращенном по смыслу виде, как общецерковной позицией, а когда надо, то и покойного Митрополита Иоанна представляет в извращенном виде. … Правильно сказал его собеседник: «Вы клевещете на его память». А поскольку он не побоялся привести эти слова в собственном материале, вот истинное свидетельство профессора-протоиерея о самом себе!

 

«Теперь стреляйте»

 

Впрочем, двойной стандарт по отношению к епископской власти: один, фривольный — для себя, и другой, не по-христиански бездумно послушливый — для многомиллионной паствы, обнаруживается и у иных участников «дискуссии». В том же номере «Московского Церковного Вестника» другой профессор — Дворкин выставляет неугодного ему Архиерея жалким и неспособным к управлению епархией.

Надо отметить, что перед этим профессором лежала большая область деятельности. Секты буквально заполонили наше Отечество. Когда в пределах нашего Отечества появился Дворкин, многие восприняли это как радостную весть: к нам прибыл замечательный специалист по сектам. Никто тогда не мог и подумать, что этот специалист на своем прежнем месте работы, на радиостанции «Свобода» ничем подобным не занимался! Об этом прямо написал «Русский Вестник», что тут же охарактеризовали как «травлю» профессора. Более того, никаких практических шагов по борьбе с сектами предпринято не было. Всё ограничивалось книгами и разговорами.

Тут хочется привести слова диакона Андрея Кураева, которые, признаться, в его устах звучат несколько неожиданно: «Кстати, память о масонах в значительной степени умеряет пыл моей антисектантской полемики. Умеряет в том смысле, что я готов к жесткой дискуссии с сектантами, но я не буду требовать принятия каких бы то ни было законодательных мер для борьбы с ними. Просто по той причине, что принятия этих мер в конце 90-х годов вдруг начали требовать… масоны. Уже на что антиклерикальная страна Франция — но именно там был принят закон против сект. Автор этого закона Ален Вивьен, министр, председатель Межминистерской миссии по борьбе против сект при премьер-министре Франции — масон (см. Известия. 19.6.2000). Определение же секты в этом законе таково, что любой православный или католический монастырь можно объявить сектой…» («Известия Мордовии» 9.1.2003).

И вот сегодня мы слышим гневные клики в адрес целого ряда православных исследователей российского прошлого — историков, журналистов, филологов, писателей: «Сектанты!». Прогресс: даже не раскольники, а сектанты!

Надо отметить, что круг неугодных лиц весьма широк. Свалили в кучу множество людей, никак между собой не связанных. Неужели Дворкин не знает, что такое секта? Может ли секта состоять из людей, никак не связанных между собой, не имеющих никакой структуры, уставной дисциплины? «Сектантами» они названы только потому, что в разное время, в разных местах и по разным обстоятельствам высказали нечто положительное о Г.Е.Распутине или Царе Иоанне Грозном! Угодила в «сектанты» даже известная исполнительница русских песен Жанна Бичевская. Такое впечатление, что определённой группе лиц надо раздуть противоречия в Церкви и вызвать, по возможности, раскол. С одной стороны, ослабляется Церковь, а с другой стороны, они освобождаются от неугодных им оппонентов.

Мы видим, как эта группа лиц любит делать весьма выборочные ссылки на Святейшего Патриарха, представлять его неким «монархом», каждое слово которого закон. Народ же совсем не за то почитает Патриархов. Это прежде всего — отец, самый опытный в духовном смысле Епископ, заступник и ходатай перед властью, твёрдо стоящий в Православии. В действительности, церковное устройство не сводится ни к монархии, ни к аристократии, ни к демократии. Потому что цель церковной организации — не выборы, не приказы, а единство в Истине. Но совсем другое требуется «священноначалию». Необходимо использовать власть в Церкви в нужных для них целях. Если бы Церковь была устроена по монархическому принципу, то это крайне бы ослабило её. Тут возможность и искушения и ошибок, которые свойственны любому, даже самому духовному человеку, тут и физические немощи.

Обратим внимание: уже несколько лет ведутся дискуссии об эпохе царствования Иоанна Грозного, и до сих пор не было по этому поводу такого ажиотажа. Осенняя болезнь Патриарха, всегда заботившегося о целостности Церкви, подтолкнула определённые круги к решительному наступлению. Много всякой грязи было вылито на православную патриотическую прессу. Но разве это она развернула гнусную кампанию дележа власти во время болезни Патриарха? Проблема власти в Русской Православной Церкви заботит именно тех, кто стремится к её захвату.

«Нынешняя кампания по борьбе с этим виртуальным расколом – идеальный способ реабилитировать левую, либеральную церковную риторику и идеологию, объявленную вне закона в середине 90-х, в период борьбы с “левым уклоном”», — так комментирует события один из рупоров церковных неформалов, «Портал-кредо». Им со стороны, как говорится, виднее, ведь им лучше, чем православным консерваторам, известны по совместной антицерковной работе в «НГ-религии» нынешние руководители «Московского Церковного Вестника». А скорость, с которой либералы, из «последних» делают себя «первыми», хорошо известна русскому человеку ещё со времён Святителя Геннадия Новгородского.

Эта группа пытается навязать нам своё вероучение, «освобождает» Церковь от тяжкого ярма Самодержавия, одновременно незаметно подталкивая в объятия постбольшивистского либерального начальства. И, уж конечно, потихоньку вынимается из хранилища давно опровергнутое учение о непротивлении злу силой. Любопытно, что Царю-Мученику многие из либеральных критиков ставили в вину физическое непротивление силам зла, а Царю Иоанну Грозному они же ставят в вину насилие против разрушителей государства. Но прямо навязывать православным непротивленчество неудобно, уже потому что при благоприятном развитии событий нужно будет резко о нём забыть.

О.Андрей Кураев в упомянутом выше интервью справедливо отмечает: «Как легко певцы свобод готовы стать тиранами в случае прорыва к власти, я видел еще в 1993 году, когда начались стычки между Верховным Советом и ельцинской верхушкой. Мой знакомый, конечно, либеральный, редактор “Московских новостей” вдруг сказал мне: “Знаешь, я должен признать свою вину. Зря мы писали в былые годы, что бывают преступные приказы. На самом деле преступных приказов не бывает. Офицер обязан исполнить приказ, каков бы он ни был”. Тогда всех волновал вопрос: будут ли войска стрелять в толпу, которая требует сместить Ельцина? И те же демократические журналисты, которые еще два года назад утверждали, что офицер ни в коем случае не должен стрелять в народ, исполняя преступные приказы, теперь, защищая свою власть, говорили: “Теперь стреляйте”». Это к вопросу о багре из эпиграфа к этой статье…

 

Прославление от Бога или святость по решению?

 

Но обратимся к другой цитате — о «канонизации», с которой начинается статья. Конечно, сама канонизация не делает человека праведником, но очевидно, что в нашем народе укоренилось именно подобное понятие прославления святых. Вот, где-то на Соборе принимается решение, что тот или иной человек – святой, и тотчас он становится святым: ему можно молиться, писать его иконы и т.д. Многие православные не задумываются о том, что никакое решение даже самых святых представителей земной Церкви не сможет поставить пред Престолом Божиим того или иного человека. Только Сам Господь знает Своих святых, только Он Сам знает, где чьё место в сонме царствующих с Ним, Который, во свидетельству слову благодати Своей, творил руками их знамения и чудеса (Деян. 14, 3). Так же Сам Он знает, через кого явить те или иные чудеса. Иначе нельзя объяснить, почему самые святые люди, праведная жизнь которых подробно описана и подтверждена фактически, не являют людям никаких чудес: Многие пришли к Нему и говорили, что Иоанн [Креститель] не сотворил никакого чуда (Ин. 10, 41), а те, о которых толком-то ничего не известно, становятся великими чудотворцами.

Более того, святыми у Бога оказываются те, кто и видимых подвигов-то никаких не совершал, и даже кончину имел сомнительную для строгих православных людей, как, например, современник Грозного Царя святой отрок Артемий Веркольский. Напомню, что он погиб от удара молнии и односельчане не хотели хоронить его на кладбище, считая такую смерть свидетельством о тайных грехах. Тело отрока было положено в лесу, где и было обнаружено путниками по исходящему от его останков таинственному свету. Тело было принесено на паперть храма, и тут же начались исцеления. Не было известно ни о каких подвигах тринадцатилетнего отрока, но чудеса свидетельствовали о его святости. Таким образом, чудеса воспринимаются православным народом, возникает почитание, и долг Пастырей подтвердить истинность этого почитания и включить такого святого в месяцеслов.

С таким пониманием канонизации некоторым диссонансом звучит представление о том, что каждое житие должно быть назидательным для православного человека. Это не совсем так. То или иное житие может быть назидательным, а может быть и только констатацией каких-то известных фактов. По-крайней мере, назидательность не критерий святости, ибо, если Церковь и можно сравнить со школой, то именно, с той, где Учитель — Христос, а обучение осуществляется не через быстро устаревающие школьные учебники, писанные по решению какого-либо педагогического комитета, а посредством благодати Святого Духа. И любая, даже самая святая, книга без этого посредника станет безполезным методическим пособием. Святых гораздо больше, чем прославлено. Люди сами ощущают святость того или иного человека. Как известно, Преподобный Симеон Новый Богослов почитал за святого своего учителя старца Симеона Благоговейного и молился ему.

Мне на Афоне случилось разговаривать с одним монахом, который считал святой свою бабушку, и по его рассказам мы вполне в этом убедились. Но мы бы посчитали его безумным или прельщённым, если бы он вдруг стал добиваться прославления бабушки от правящего Архиерея. Подобным безумием была бы канонизация учителя Преподобного Симеона, только на основании почитания ученика. Господь Сам открывает Свою волю и являет нам чудеса через того или иного святого. Воля Божия – это, можно сказать, главное условие церковного прославления, соборного свидетельства: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! (Откр. 15, 3) Могут возразить, что существует лик святых мучеников, к которому причисляли сразу по их свидетельствовании об Истине, не ожидая никаких чудес. Но их мученичество, понесённое по воле Божией, само являлось угодным Господу свидетельством об их святости.

Кстати, один из участников заседания секции «Православная журналистика» 29 января 2003 года на Рождественских образовательных чтениях, на котором и происходило «соборное» осуждение либералами своих противников, возмущался тем, что стоит только умереть какому-то подвижнику, как тут же появляются его иконы, тропари, кондаки и т.д.

Обратимся к авторитетному свидетельству: «Затем, не может быть не отмечено того характерного, что иногда в деле канонизаций мiряне принудительным образом воздействовали на волю Епископов, именно – что иногда мiряне ещё при жизни подвижников твёрдо решали их будущее причтение к лику святых и в засвидетельствование такого своего решения ещё при жизни подвижников строили храмы, которые посвящены их будущим именам. Впрочем, в объяснение странности в этом характерном должно быть сказано, что мiряне иногда предрешали лишь такие будущие канонизации подвижников, которыя и на самом деле долженствовали иметь место, так как предрешали их на том основании, что подвижники ещё при жизни удостаивались исключительного дара чудотворений», — пишет Голубинский (История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1998, с. 22-23).

Как же укоренилось в нашем народе иное понимание прославления, в виде некоего исключительно законнического акта? Вина, думается, лежит не на церковных писателях, не на исследователях истории, а на тех, кто призван и обязан учить народ в Церкви. И поэтому часто церковный человек, воспринимая то или иное историческое лицо праведным или просто выдающимся государственным деятелем, считает необходимым добиться его канонизации, то есть «сделать» святым и обращается с просьбами или даже требованиями либо в Синод, либо к Патриарху лично, вместо того, чтобы по православному свидетельствовать о своем личном духовном опыте, связанном с молитвенным обращениям к непрославленному ещё земною Церковью праведнику, по которым явным для почитателя образом оказывалась Божия помощь, исцеление и прочее, прочее.

Для меня самым важным, когда мы говорим о Царе Иоанне Грозном, является сама идея Самодержавия, одним из достойных воплощений которой было его царствование. Вопрос его личного благочестия для меня второстепенен. Если же Господь сейчас по молитвам являет людям чудеса через первого Царя, и православный народ почитает его святым, то необходимо должным образом собрать все эти свидетельства и проверить их истинность. Тогда и решать вопрос о прославлении. Для того ли приносится свеча, что бы поставить её под спуд или под кровать? (Мк. 4, 21) Все же страсти, которые возникают вокруг борьбы за и против «канонизации», являются следствием тех причин, которые я пытался раскрыть в этой статье.

 

Павел Троицкий

17/30 Марта 2003 года от Р.Х.,

Крестопоклонная Неделя Великого Поста.

Опубликованов газете "Русский Вестник" №7 2003 год.