Бог не в силе, а в правде

 П.Троицкий

 

 

Много говорят ныне о русском народе, о России. Но в чём суть русской идеи? Что было большое и богатое государство? Что была красивая история? Нет, русская миссия совсем не историческая, она в какой-то степени вневременная. Она состоит в проповеди православия. И не просто в проповеди как произнесении неких самых лучших слов, но в защите, хранении православия. Как сказал один афонский монах-серб, греки (имеется в виду древний период церкви) внесли основной вклад в православие своим богословием, своею мудростью; сербы, окружённые врагами, жертвенно проповедовали православие (лучшим выражением этой проповеди был подвиг князя Лазаря на Косовом поле); русские, создавшие могучую державу, стали хранителями православия. А эта миссия не могла бы осуществляться, если бы не было на Руси Самодержавия. Здесь следует сделать небольшое отступление. Сын великого богослова, поэта и философа Дмитрий Алексеевич Хомяков в своей книге «Православие, Самодержавие, Народность» пишет следующее: «Император Маврикий писал про Славян своего времени, что они ненавидели всякую власть – «были анархистами». Когда необходимость заставила завести власть, то по той же потребности безусловного, завели безусловную власть – она же – русское самодержавие… И, действительно, мы доселе видим в русском народе, рядом с неким культом самодержавия, сильные остатки подмеченной императором Маврикием черты характера наших дунайских предков»[1]. Развивая эту мысль, можно заключить, что для русского  народа возможны два состояния; либо анархия, либо Самодержавие. Соответственно, бесплодными будут попытки ввести западный образ жизни, пока не уничтожен сам этот проблемный русский народ[2]. Чем же была Россия Самодержавная?

Россия была мощной защитницей православия, освободительницей порабощённых православных народов, насильно обращаемых в мусульманство. Но не только физическую роль играла Россия во внешнем мире. Вспомним ее активную миссионерскую деятельность: японскую, американскую, китайскую, корейскую, осетинскую, камчатскую, киргизскую и др. миссии. Основу нашего государства составлял русский народ, особенностями которого были сила и православная вера. Благодаря своей силе он был способен на проповедь не огнём и мечом, а истинную христианскую проповедь словом и делом. И, постепенно, безо всякого насилия православие проникало в народы, находящиеся на территории русского государства[3]. Православными стали мордвины, марийцы, чуваши, карелы, многие другие народы. Силы же других народов, но не православных и в массе своей не стремящихся в православие, но вошедших в Российскую империю, направлялись в полезную для дела православия сторону. Кроме того, русский народ принимал в себя и лучших сынов этих неправославных народов, которые добровольно освобождались от уз своего зловерия. Опирающееся на русский народ православие никогда не было национально ограниченным, уже потому, что православие не может быть таким.

«Русский народ имеет великие заслуги в христианском деле именно потому, что всегда признавал себя не собственником христианства, а слугой, сам ему служил, а не его заставлял служить себе. В этом отношении историческая русская национальность является антиподом исторического еврейства, которое, вопреки указаниям пророков, всегда стремились отождествить веру с этническим элементом, считало себя «избранным только потому, что составляет известное племя. Но нам, христианам, известно, что чада Авраамовы считаются не по плоти. Как же нам воскрешать в своей вере еврейскую точку зрения, да ещё при этом воображать победить евреев, усваивая их дух?» – пишет Л.А.Тихомиров в статье «Что значит жить и думать по-русски?»[4]. Он же пишет о некоторых особенностях националистических движений своего времени. «В нынешнем национализме чувствуется скорее «слово», чем «понятие»»... Те, кто назывался националистами, не понимали русского народа, его служения. Это были либо слепцы, либо активно использующие мимикрию. Это чаще всего были те, кто не мог напрямую бороться с Самодержавием и поэтому, пристроившись в хвост колонны, пробирались к её главе, заворачивали её в сторону – искажали учение о православном Царе. Те, кто не могли разрушить православие и поэтому становились «истинно-православными». «Не упоминаем уже об искажениях непреднамеренных, как, например, перенос к нам формулы «Россия для русских». Есть народы, для которых такая формула действительно национальна, вытекая из самого духа их и из обстоятельств их истории. У нас же даже трудно понять, какую именно программу способна дать подобная формула, притом же взятая напрокат у иностранцев».

Могут возразить, что эти слова Лев Александрович написал совсем в другие времена. Русский народ, хоть и унижался, но ещё не уничтожался, как ныне. Поэтому ныне можно озаботиться сохранением русского народа, очистив Россию от постороннего элемента. Конечно, состояние русского народа катастрофично. В тоже время судьбы православия зависят именно от него. Русский народ был одним из немногих народов в истории способных  по силе своего духа стать в основание империи. Не будет русского народа – не будет царства – не будет возможности для свободного существования православных. Но не будет у русского народа царской православной идеи – он перестанет быть русским народом. Тогда он умрёт духовно и после этого неизбежно и физически. Лишить его этой идеи – главная задача идеологов НМП.

Надо отметить, что в Российском государстве собственно и осуществилась имперская православная идея выраженная в триаде «Православие, Самодержавие, Народность». Предшественницей Российской империи была Византийская, но самое ее устройство не позволяло до конца реализовать имперскую идею. Дело в том, что Византийская империя была безнациональна, она опиралась не на  империобразующий народ, а просто на христиан. Но представим себе государство, состоящее из нескольких равных по численности и силе народов. Естественно, царь может быть только один, значит, один из народов всегда будет находиться в привилегированном положении. Ибо, конечно, более полного единства достигает царь со своим народом, которому он принадлежит по плоти и крови.

К тому же имперская идея «есть идея Рима, даже не императорского, а римской республики. Империя этой идеи не создала, а лишь произвела сосредоточение властей в одной личности»[i]. То есть имперская римская идея рождается из республиканской идеи подчинения личности государству. Только после некоторой эволюции государство сосредоточивается в одном лице.  В результате Византия  получает в наследство идею императора как «увековеченного диктатора»[ii]. То есть связь с народом ослабляется всё время этой вырывающейся наружу идеей. Кроме того, в Византии император, имея в своём подчинении множество народов, делает опору  на окраинные области, не на основной народ, если он есть, а на другие народы, чтобы удержать их в составе своего государства. Имперская идея сильно ослабила Византию. Фактически это было полуреспубликанское правление, когда власть мог захватить любой способный военачальник. Бесконечные смены императорских династий разных национальностей – вот одна из главных причин её падения. А смены династий происходили из-за того, что одной из главных задач империи было удержать окраины, почему делалась ставка на народы, их населяющие, а не на основной народ. Поэтому византийское Императорство – это не русское Самодержавие. Оно плод республики, выросло на почве республиканской и есть выражение отчаявшегося в своём существовании республиканства.

Поэтому существование православной Империи невозможно без опоры на некий большой народ, невозможно без некоторого национализма. Но национализм этот самоотрицающий, ибо в конечном итоге и империя, и народ  служат православию, которое является мировой религией и ориентировано на проповедь всем народам. Русский народ возник как империобразующий народ и нельзя говорить о нем вне идеи Православия и Самодержавия. Как только он откажется  либо от одного, либо от другого, он не будет уже русским народом, а чем-то другим. Так русский народ произошел из славян, сохранил корни славянства, но нельзя поставить знак тождества между русскостью и славянством. Русский народ в составе новой коммунистической империи СССР стал до некоторой степени другим народом, если он вообще распрощается  с имперским идеалом, то станет еще чем-то, но вовсе уже не русским народом. Поэтому сейчас надо не кричать в истерике о гибели русского народа, который может сам за себя постоять, а стараться вернуть его в то русло, в котором он станет самим собой и сразу усилится. Естественно, невозможно или пока невозможно возвратиться к Православию, Самодержавию, Народности, в том виде как они существовали ранее. Государство должно направить свои силы во внешней политике в первую очередь на поддержание и защиту православных стран, надо вернуться ко всемирной проповеди православия внешней и внутренней. Эти цели сами собой потребуют возрождения русского народа. Нам нужна власть, которая поставит перед собой эти задачи. Нынешние властители, не имея никакой собственной положительной идеологии, вынуждены обращаться к православию, и чем более они будут допускать православие в государство, тем более они будут приближаться к имперским целям, и перерождаться в правильном направлении. Конечно же, этот процесс не может протекать безболезненно уже хотя бы из-за внешнего враждебного воздействия. Поэтому он должен идти медленно и естественно, используя взрывы международной политики для своего ускорения. Но процесс должен быть управляем, нужны люди, осознающие необходимость этих преобразований. Сейчас уже ясно, как будет действовать наш враг: препятствовать проповеди православия и разлагать христиан, пытаться развалить Россию и стараться нарушить единство русского и украинских народов даже на духовном уровне, вмешивать Россию в чуждые для ее духовных и физических интересов процессы на международной арене.

Сегодня уже ясна программа окончательного уничтожения русской идеи, а с ней и православия. Занявшись противными его природе делами, русский народ станет подобным эстонскому или латышскому, бедным и отсталым народам, способным только на неблагодарную злобу в отношении тех, кто извлёк их на поверхность из исторического небытия[5]. Русская идея умрёт, а русский народ не перестанет отвечать своей миссии, выполнять которую ещё сохраняет надежду. Можно ещё добавить о пропаганде язычества, ставшей возможной благодаря тому, что русских десятилетиями преобразовывали в аморфную массу без веры, без истории.

Пока русский народ не в состоянии приобрести свою власть, в первую очередь, потому, что 90% населения не понимает, что это должна быть за власть. Чужая власть, легко обманывающая утративший веру, а, следовательно, и потерявший зрение народ, проводит политику, направленную на его уничтожение, заселяя иноверцев на территорию России. Но что делать? Вспомнить липового «родственничка» и «христианина» Гитлера, в войне с которым пали в основном русские, и начать из-за угла нападать на представителей этих диких народов, не по своей воле вынужденных оставить свои бедные кишлаки и аулы? Или обратить внимание на себя, сплотиться вокруг православия и русской идеи? Лишить себя материальных благ и увеличивать процент русского населения не изгнанием непрошеных гостей, которое ныне и невозможно, а мирным, естественным способом?

Надо внедрить в головы заблудших людей мысль, что есть русская идея, и что необходимо служить ей, а не западному идолу – маммоне. Служить по мере сил, в частности, и деторождением. Нужно объяснить, что никакой другой идеи у русского народа не будет, может только не быть его самого. Решить же иные задачи, требующие силового вмешательства, можно только, имея свою власть, путь к которой лежит через усвоение русской идеи…

Наконец, есть и сама проповедь, в успехе которой мы уже давно усомнились. Но были же святители, такие как Стефан Пермский, просвещавшие дикие народы. Говорят, что подобные процессы и происходят: некоторые пришельцы, попадая в тяжёлые условия, к примеру, в тюрьмы, прозревают и обращаются к Богу. Такие случаи, конечно, единичны. Но существует же православная церковь в Японии, а каковы были первые шаги православия на этой земле? Пораженчество, распространяемое повсюду в любых сферах и кругах, заботливо подталкивает нас к бездействию или к мелкому террору, следствием которого будет жестокий удар по незащищённым болевым точкам ещё не готового к борьбе организма. Видимо, наши противники и желают этими ударами направлять русского человека в нужном направлении. Отсюда и бесконечная проповедь «нашего поражения», охватившая все без исключения сферы жизни: общественную, церковную, политическую, экономическую, научную и другие.

Мелкие действия – это свидетельство бессилия, террор – свидетельство поражения. Неужели в XXI веке кому-то неясно, что сила любого народа в его духе, и если повреждён дух, то не спасти организм кулаком. Надо исцелить дух, воспрянет и организм. Русскому народу надо соответствовать самому себе, своему предназначению. Чтобы весь организм был работоспособен, необходимо чтобы был здоров каждый орган, а, значит, нам придётся позаботиться и о каждой клетке, то есть о духовном здоровье самих себя.

Но собиранием в здоровый, соборный организм не исчерпываются наши тактические задачи. Возвращаясь к террору, отметим единственную положительную черту настоящего терроризма: он никем не организован, это инициативное действие либо отдельной личности, либо небольшой группы лиц[6]. Если действие организма просчитывается и предугадывается, то проникнуть в мысли отдельной личности практически невозможно, соответственно, невозможно предугадать действия этой личности. И даже самое слабое действие может иметь неадекватно серьёзные последствия.

Не имея своей власти, мы будем напрасно ждать приказа. Он никогда не придет. Поэтому действовать надо сейчас по своей доброй воле, не оглядываясь по сторонам. Каждый человек имеет свое предназначение в жизни, свое место. Вот на нем-то он и должен служить Вере и Отчеству, воплощая идеал «Православия, Самодержавия и Народности». Может быть, кому-то покажется, что его личные усилия будут бесполезными в условиях общего бездействия. Но подумайте на секунду: если бы каждый русский человек, ничего особенного не предпринимая, стал руководствоваться не принципом: «после нас хоть потоп», отбросил бы постулат «о нашем поражении», перестал бы заботиться только о своем благополучии (все уже проиграно – надо  постараться прихватить какой-нибудь трофей с поля боя), то в какой бы мощный поток соединились бы наши усилия. Ведь есть же положительные примеры: выстояла же фирма Сухого в условиях общего развала, принял же мученическую смерть за веру православную воин Евгений Родионов, геройски погибли за Родину  псковские воины. Но мы не хотим видеть этих примеров, в которых и проявилась сила еще живого русского народа, антирусские СМИ вогнали нас в депрессию, и мы, как мантры, повторяем слова о нашем поражении? Не пора ли, наконец, поверить словам, которые мы слышим многие годы: «Бог не в силе, а в правде».