Павел Троицкий

Нужна ли русскому народу интеллигенция?

   

В настоящее время со всех сторон до нас доносятся страшные слухи. Дикторы телевиденья пугают нас всевозможными ужасами, партии патриотического толка неустанно предупреждают о грядущей катастрофе, разные проповедники предсказывают начало апокалиптических бедствий. Все в нашей стране едины только в одном: в пессимизме.

Особое внимание в картине общего пессимизма отводится армии. Дескать, развалится армия – развалится и Россия. Но что же в первую очередь грозит армии? Дедовщина, отсутствие призывников, падение боевого духа, малые зарплаты. Но, скорее всего, это не главные опасности. Без постоянно развивающейся технической базы скоро наша армия превратится в партизанское подразделение, способное заниматься только террористическими актами. Но откуда появиться новой технике, новым разработкам оружия, если наш общественный организм теряет самый главный орган: мозг? Его охватило сразу множество болезней: тут и разжижение, и окостенение, и усыхание, и результаты внешнего воздействия – трансплантация. Если разжижение связано с превращением человека в похотливую скотину, о чем свидетельствует нам то же телевиденье, окостенение связано с падением умственного уровня до шаблонов, выработанных новым мировым порядком, усыхание – с отмиранием интеллигенции как класса, то трансплантация должна пересадить еще здоровые и полезные клетки в другой общественный организм на Запад, а больные сюда. Такие процессы происходят с нашей интеллигенцией, которая и составляет этот мозг. Не нужно говорить о том, что бывает с тем организмом, который становится безмозглым.

Но надо отметить, что ликвидация интеллигенции как класса  началась еще в советское время. Почему-то тогда образовалась привычка «крыть» интеллигенцию, считать ее представителей тунеядцами. Отчасти так оно и было: много тунеядцев примазывалось к интеллигенции, потому что за умственным трудом легче скрыть полную бездеятельность. Да и к тому же интеллигенция стала сводиться просто к работникам умственного труда. Достаточно было закончить вечернее отделение какого-нибудь вуза, снабжавшего население дипломами при дефиците знаний, чтобы примкнуть к славной когорте работников умственного труда. Очень часто такой примкнувший искатель дипломов, имел большой стаж работы на предприятии и, соответственно, большой опыт общения с людьми и знакомств, что быстро продвигало его по общественной лестнице. Вот вам и инфляция высшего образования.

Именно псевдоинтеллигенция «подарила» России основных перестройщиков, окончивших какие-то экономические институты, факультеты общественных наук и прочее. Потом они защищали диссертации типа: "Исследование и разработка методов планирования совершенствования управления в отраслевых научно-технических организациях" и понятно, что эти технические организации восторга от подобных диссертаций не испытывали. И во время перестройки становились специалистами в области банковского дела или финансирования  чего-нибудь (может, доживем до специальностей типа проведение операций на мелкооптовом и розничном рынке в области сельского хозяйства). А то еще хуже – становились фактически соправителями России, как автор указанной диссертации.

А чтобы быть интеллигентом не надо иметь диплом и не обязательно происходить из среды интеллигенции, надо иметь совокупность определенных знаний, принадлежать национальной культуре, уметь и желать работать мозгами. Не всякий, имевший диплом, мог считаться интеллигентом и не всякий, его не имевший, не мог быть интеллигентом. Если говорить о сильно поредевшей русской интеллигенции, то необходимым признаком принадлежности к ней было хранение культурного и духовного наследия русского народа. За годы развитого социализма ее ряды еще поредели, о чем говорила сухая статистика: среди русского населения  процент людей с высшим населением был ниже, чем среди других национальностей. Значит, уделом русского человека становился завод, колхоз и прочая физическая работа.

Замечался и некоторый отход части технической интеллигенции от своих культурных основ. Если раньше интеллигент имел широкий кругозор, прекрасно знал русскую литературу, владел несколькими языками, то представитель советской интеллигенции стал уже узким специалистом не всегда способным подняться до общих духовных и национальных проблем.

Интеллигенция после относительно благополучного в материальном смысле послевоенного сталинского времени в эпоху развитого социализма была посажена на голодный паек. Инженер, окончивший вуз, получал 130 рублей, в то время как рабочий, чаше всего совмещавший несколько должностей получал около 300. А молодому специалисту вообще не следовало ожидать роста материального благосостояния: ведущий инженер получал около 190-200 руб. и премию, там где она была. Тем не менее, в эпоху развитого социализма научно-производственная система, в которую входили ученые академических институтов, занимавшиеся фундаментальными исследованиями, работники НПО, инженеры работала еще эффективно. И граждане нашей стране жили как за каменной стеной в оборонном смысле. Следовало ожидать, что перестройка волей-неволей исправит дискриминационное положение интеллигенции, особенно технической. Ведь никакое развитое общество не может существовать без нее в современную эпоху.

Но на деле этого не произошло.

Можно с уверенностью сказать, что главный удар организаторов перестройки был направлен не на армию, не на правоохранительные органы, не на рабочий класс или крестьянство, а на интеллигенцию. Прекратило существование высокотехнологическое производство, развалились русские крупные  компании – НПО, стали не нужны ни инженеры, ни ученые. Конечно, некоторая часть интеллигенции, в основном из прихлебателей, прятавшихся в среде работников умственного труда быстро пошла в гору продавая все что можно: и материальное, и духовное. Некоторые из них  достигли высот: среди нынешних гонителей России в высших политических эшелонах немало экономистов, заметьте, советских, вероятно, в свое время, получавших пятерки по политической экономии социализма. Если надо ругать прихлебателей из интеллигенции, то можно найти много примеров… Большинство все же было вынуждено сменить профессию: пойти на рынки, открывать магазины, заниматься низкоквалифицированным с точки зрения полученного образования трудом. Как правило, это люди молодого возраста, сумевшие быстро переориентироваться в сложившейся обстановке. Остальные же продолжали работать на своих местах, надеясь, что государство образумится и поймет, что Россия без науки и техники быстро превратится в банановую республику. Тем более что ее перспективы в области легкой промышленности весьма сомнительны, ведь Россия всегда славилась своими высокими технологиями.

Перестройщики нанесли выверенный и точный удар в болевую точку. Военная мощь России держалась на интеллигенции, которая практически не получая вознаграждения от власти, работала не за страх, а за совесть, и достигала больших успехов. Надо отметить, что те крохи, которые получали наши ученые и изобретатели, все равно вызывали зависть у значительной части населения. Многие не понимали, что умственная работа, творчество не может определяться материальными единицами, что умственный труд чаще всего тяжелее физического и уж точно вреднее, что в современном мире он гораздо важнее физического. Да и кроме того предперестроечная Советская Россия была наследницей пролетарского государства, в котором общепринятым было пренебрежительное, или даже враждебное, отношение к интеллигенции: в лучшем случае интеллигент считался попутчиком, в худшем представителем – контрреволюции, использование которого в качестве специалиста необходимо на данном коротком этапе. Чтобы «прикончить» этот враждебный революции класс, назначались походы в интеллигенцию, так называемые парттысячники направлялись в высшие учебные заведения, дабы, быстро получив образование, дать возможность выгнать старорежимных «умников». И, увы, эти выходцы из народа шли за образованием не по велению сердца, а по приказу партии. Можно сказать, что ломоносовых среди них не было. Были вырванные из народной среды разрушители устоев. Ломоносовы были в дореволюционной России, где надо было приложить немало труда, чтобы стать образованным человека. Эта работа была не для лентяев и прихлебателей, осилить ее могли только действительно стремившиеся к знаниям.

В поздний период интеллигенция именовалась социальной прослойкой, и выглядела весьма невзрачно рядом с могучими созидателями социализма и коммунизма: рабочим классом и крестьянством, поэтому модно было клеймить сомнительную в классовом отношении интеллигенцию и всячески отстраняться от нее. Отсюда выражения «гнилая интеллигенция», «мягкотелый интеллигент». Учитывая такое настроение в массах, с интеллигенцией совсем просто было расправиться: никто бы за нее и заступаться не стал. Хотя для прихлебателей появилась прекрасная возможность сделать карьеру, затесаться в ряды работников умственного труда. Чаще всего он не мог оцениваться по объективным критериям – вот и простор для очковтирателей. А профессорские должности всегда были неплохи, кроме разве послереволюционного периода. Поэтому на фоне общего презрения к интеллигенции дети советской аристократии неизменно оказывались учеными где-нибудь в Московском университете, если, конечно, оказывались неспособными для партийной карьеры. За ними по проверенным тропинкам бежали все, кто хотел «пожить». Они-то и клеймили интеллигенцию, ненавидели, как аристократ может ненавидеть труженика. Если кто-то считает, что этот процесс был не особенно опасен для государства, то он глубоко заблуждается. Российскую империю в первую очередь погубили не внешние враги и не революционеры, а втершиеся на государственные должности бюрократы, втайне или даже наяву бывшие либералами. Они доводили до абсурда любое положительное государственное начинание.

Но вот началась вожделенная псевдоинтеллигентами перестройка. О роли этих антинациональных сил в ее осуществлении говорить не надо. На этот раз основными темами стало: что в революции-де интеллигенты виноваты, советский режим поддерживала, защищала и превозносила продажная интеллигенция (как будто среди пролетарских писателей было много интеллигентов). Затем, когда выяснилась антинародная сущность перестройки, вспомнили и о роли интеллигенции в разрушении Советского государства (Туполев, Королев, да Калашников его что ли разрушали?)

Часть псевдоинтеллигентов (особенно представители экономических и общественных наук) с первых дней новой революции бросились созидать перестройку, основное внимание уделяя собственным карманам (что являлось необходимым условием участия в ней). А настоящую интеллигенцию просто выбросили на помойку истории: НПО распались, академические институты закрыты не были, но фактически навсегда было закончено их финансирование. И вот тот, кто хотел трудиться далее, просто вынужден был уехать за границу, оставшимся же через некоторое время, правда, нашлась работа в бывшем СССР, но с российскими интересами она более не связана. Кстати, очень удобно: работает КБ, институт, но никто не знает, что работают они на США, НАТО или другие внешние и часто враждебные России организации. Вот, например, сотрудники одного известного КБ получают технические задания по интернету от известной американской самолетостроительной фирмы и также по интернету отправляют туда чертежи. Или работники академического института создают (конечно же, за  копейки) базы данных для  немецких фирм. При этом они не движутся с места: все движение происходит по мировой паутине.

А куда деваться бывшим советским научным сотрудникам и инженерам, если зарплата доктора наук составляет (вопреки официальным данным) менее четырех тысяч? Так что на чисто научные и российские интересы работают престарелые сотрудники или женщины, основные силы отдающие воспитанию детей или решающие другие специфические женские задачи. Согласно последним данным в Академии наук  России работает всего 65 тыс. человек! Это включая и обслуживающий персонал: уборщиц (которые часто получают зарплату больше, чем сами доктора наук), сторожей, дворников, бухгалтеров и т.д. Не трудно прикинуть, что научных сотрудников работает в Академии наук на сегодняшний день около 30 тыс. человек. И учтите, что это в основном старики.  И тем не менее, «патриоты» в нашем правительстве обеспокоены, что повышение зарплаты ученым в мае процентов на десять сильно обеднит нашу страну! И поэтому надо сократить число научных сотрудников на 20%! Насколько обеднеет наша страна, нетрудно прикинуть: взять 10% от 2.500 тыс. При этом они забывают насколько обедняет страну и подстегивает инфляцию повышение зарплаты бюджетникам, работающим, к примеру, в администрации Президента. Они так же получают зарплату в 2–3 тысячи рублей, но при этом из всевозможных фондов стекаются к ним разные добавки, и в результате зарплата рядового сотрудника примерно раз в семь больше, чем у доктора наук в академическом институте. Теперь представим, что означает для них добавка  10 процентов: это 2–3 тысячи. Но, мне кажется, реформаторы нашей науки могут не беспокоиться. В течение нескольких лет число научных работников сократится не на 20 процентов, а гораздо больше. Они просто вымрут в виду естественной причины: возраста. Сейчас в науке остались в основном те, кому далеко за 60… И реформаторов российской науки правильнее называть ликвидаторами. И похвалить их можно только за то, что они все хорошо рассчитали, учли психологию масс, давно питающих к науке самые недобрые чувства.

Если мы слышим многочисленные голоса, кричащие о разрушении армии, то ничего не слышим об убийстве интеллигенции. Но без техники армия становится чем-то вроде почетного караула. Понимают ли это спасатели России?

К счастью, многие планы разрушителей России срываются и уже сорвались. Они считали что, не получая зарплаты, мягкотелые интеллигенты разбегутся кто куда. Вот, например, на одном предприятии, производящем ракеты, года два не платили зарплату, но люди понимали, что надо потерпеть и выстоять. И потерпели, и выстояли. Но, увы, это чаще всего возможно не в Москве, а в удаленных районах, где от работы одного предприятия зависит существование целого населенного пункта. В больших же городах люди не выдерживают и находят себе места работы, с наукой и техникой прямым образом не связанные.

Многие плачут о том, что Россия беднеет природными ресурсами, верно служа сопредельным странам, но никто не возмущался еще более страшным разбазариванием ресурсов: вывозом серого вещества. Юноши, получив образование, кстати, до сих пор ещё весьма неплохое в России, едут на Запад, дабы найти там подходящую работу, ведь ученый в России сегодня не может прокормить не только свою семью, но и самого себя. Сегодня уже нельзя ругать молодежь за отсутствие патриотизма, для молодого ученого это единственная возможность работать по специальности. Маленькие страны иной раз обходятся без природных ресурсов, основным своим богатством делая умственный и ручной труд. Пример сему вся Азия. Те страны, которые пока еще не могут жить за счет собственных высоких технологий подобно Японии, живут богатством своих рук, осуществляя эти технологии.

Понятно, что должна делать власть для сохранения интеллигенции, но совершенно непонятно, что должна делать интеллигенция для спасения самой себя. Самое страшное даже не в обеднении страны, а в том, что без национально мыслящей интеллигенции никакая страна существовать просто не может. Кто выразитель и носитель национальной идеи, кто будет противостоять информационной войне против России? Сейчас возникает бесклассовое общество, в котором нет ни крестьян, ни рабочих, ни интеллигенции. Есть только бедные и богатые. Богатые, принадлежащие к мировой элите или являющиеся прислужниками ее, и бедные, оболваненные этой элитой, обреченные на постоянный изматывающий труд. Бедным, естественно, не надо думать, все свои мысли они должны черпать из телевизора, иначе вспомнится им историческое прошлое России, воспринимающееся сегодня как сладкий сон, который забывается вскоре после пробуждения. Поэтому никак нельзя допустить образования национально мыслящей интеллигенции, которая может разбудить даже робота. И тут дело даже не в профессионалах политологах, тут дело в самом носителе идеологии – интеллигенции. Именно она хранит, развивает идейные основании нашей страны именно она передает его в самую душу народную через литературу, искусство, науку. Даже те, кто занят естественными науками не могут отойти от идеологии и невольно самой своей жизнью, своими поступками, да даже осмелюсь сказать своими научными разработками поддерживают идеологию.

Ведь были же в России и менделеевы, и достоевские. Куда, в какие земные разломы утекла мощь русского интеллигента? Конечно, можно вспомнить и революцию и бегство русских людей за границу, можно вспомнить и репрессии, проредившие русскую интеллигенцию. Но все равно не найдешь физического объяснения нашей сегодняшней бедности. Дело, видимо, в направленности вектора духовной жизни. Двигаясь в его направлении каждый человек должен превратиться в дельца, думающего только о деньгах. Поэтому нужен личный подвиг, чтобы находить правильные ориентиры, а не идти по указателям, заботливо расставленным творцами нового мирового порядка. Но ведь, в истории России были примеры великих переворотов. Достоевский, по словам Л. Тихомирова «отвернулся от освободительных программ космополитической интеллигенции и стал проповедником «реакционной» формулы «Православия, Самодержавия, Народности». Заметим, что обращение именно к этой формуле сделало Достоевского бесконечно ценным для России. Сейчас существует много иных формул, отрывающих религиозное начало от государственного, государственное от народного и народное от религиозного. При любом этом разрыве все наши усилия превращаются в ничто. Нельзя заняться пока народным, а потом церковным и самодержавным. Нельзя отбросить самодержавное и народное и заняться пока церковным. Это «пока» и становится вечным, она уводит нас от цели, и нет другого пути как возращение к исходной точке и необходимости снова начинать путь с усвоения триединой формулы «Православие, Самодержавие, Народность».

Интеллигенция, ведомая чуждыми элементами, погрешила в прошлом против каждого из членов формулы. Утратила веру, поддалась революционным настроениям, отошла от народа. Но вот пришлось ей многое претерпеть в послереволюционный период, и именно она стала возвращаться, правда, не сразу, проходя через чуждые верования, к православию. Теперь надо привлечь и народ, которому сегодня «некогда ходить в церковь». О самодержавие сегодня говорят только «сумасшедшие» интеллигенты. Самая глубокая пропасть лежит в отношении третьего члена – народности. Хотя много заботились о народе, много говорили за русский народ, – все равно интеллигенты далеки от народа. И не только потому, что они плохи или чего-то не понимают, а потому что русский народ сегодня исчезает не от вымирания, а сам по себе, забывая, что он русский, а не какой-то другой. Он растворяется в массе других народов, а невидимый алхимик, усмехаясь, только побалтывает колбу. Чуждые ценности – вот растворитель применяемый сегодня весьма успешно. В первую очередь это маммона, во вторую очередь – узкий национализм, заимствованный от Европы, который делает русский народ не богоносцем, каким видел его Достоевский, а каким-то меньшинством, борющимся с засильем «великих» горных народов. И дело даже не в самой борьбе, в той или иной степени действительно необходимой, а в мизерности самой цели. При такой цели народ не то что не может быть богоносцем, но и с православием станет ему вовсе не по пути. Задача русского интеллигента – объяснить это русскому человеку, внедрить в сознание народа, что он – богоносец и не будет больше на земле другого православного народа, способного занять его место.. И тут можно вспомнить то, с чего полагалось бы начать эту статью: слово «интеллигенция» в переводе с латинского значит «понимающий, разумный». Понимающий, что нужно делать. Может быть, потому так и ненавидят русскую интеллигенцию мировые алхимики, что хотят лишить русский народ разума. Надо чтобы разум народный помутился от голода, увлекся соблазнами или просто вырезать мозг и выбросить за ограду, где подберет его хозяйственный иностранец.

Что же делать? Каждый интеллигент, работающий в любой сфере, должен реально, не на словах, обратиться к «реакционной» формуле. Только тогда он будет работать на Россию, которая была и которая будет.