Павел Троицкий

Афон и русское воинство.

( Статья опубликована в газете "Победа, победившая мiръ" №2,3 2002 г.)

 

Когда смотришь на фотографии безмолвных каменных афонских берегов, которые, кажется, десятилетиями не слышали ни человеческого голоса, ни иного звука, то возникает недоуменный вопрос, а что может быть общего между Афоном и воинством. Если посмотреть на монашеский клобук и на солдатскую каску, то всё же эту общность можно уловить. И те, и другие воюют: монахи проходят невидимую брань, а воины сражаются зримо. Если попадаешь в хороший общежительный монастырь то и здесь сравнение армии и монашества не вызывает протеста: настоящая киновия напоминает слаженное армейское подразделение. Всем очевидно: для того, чтобы вести борьбу со страстями, необходима духовная работа. Менее заметно другое: чтобы побеждать врагов внешних, нужно уметь побеждать врагов внутренних. Этим всегда и была сильна русская армия, воины которой силы свои черпали в православной вере. Не нужно далеко ходить за примерами: тут и генералиссимус Суворов, и адмирал Фёдор Ушаков, ныне причисленный православной церковью к лику святых. Тут и рядовые русские солдаты, которым несть числа. Среди них и самый известный афонский святой - преп. Силуан, проходивший срочную службу в лейб-гвардии, про которого его жизнеописание сообщает следующее: «Уйдя на службу с живой верой и глубоким покаянным чувством; он не переставал помнить о Боге».

Если взглянуть, как теперь говорят, на социальный состав  афонского монашества двух последних столетий, то первое место займёт, конечно, крестьянство. А на второе  самые большие шансы у «служивых», то есть молодость и даже значительную часть жизнь посвятивших армии.

В  19 веке многочисленные недруги Российской империи развернули целую кампанию против русского афонского монашества. Это - де переодетые в монашеские рясы  солдаты, присланные на Святую Гору, чтобы захватить её в нужное время.

Весь девятнадцатый век, да и начало двадцатого, был наполнен борьбой греческого народа против турецкого владычества. Россия активно поддерживала освободительную борьбу греческого народа. На фоне этого справедливого дела начинается борьба за раздел сфер влияния. В события активно вмешиваются Франция и Англия. Все опасаются Русского влияния в юго-восточной Европе. Начинается игра на слабости греческого народа, на его национализме, выросшем из чувства обиды за униженное положение своего, некогда великого, народа. Нагнетаются русофобские настроения. Не избежал этого и Афон. Не верите? Возьмём несколько номеров «Церковного вестника» за 1888 год. В номере 20 приводится цитата из «Восточного обозрения»(Revue d’Orient): «Сообщаем любопытные известия о предстоящем превращении Афонской горы в сильную и хорошо снабжённую людьми и амуницией русскую крепость. Гора Афон до семидесятых годов была республикой греческих монахов. Но в 1876 году русское правительство конфисковало значительное количество русских земель, принадлежащих афонскому ордену (?) в России. Доходы с этих земель обращены в поддержку тех русских монастырей, которые стали возникать на месте греческих. Теперь на Афоне находится не менее 2500 русских монахов под командою (?) генерала Ассымова (?), который превратил монастырь в крепость. Правда, есть ещё 17 монастырей, где живут престарелые греческие монахи. Но и оттуда их вытесняет русский консул, и скоро кончится тем, что и эти монастыри станут принимать русских богомольцев, а эти последние ничто иное, как русские нижние чины, находящиеся в отставке». В 21 номере продолжение: « «Восточное обозрение» пустило в ход следующую фабулу. В афонских монастырях будто бы состоит в настоящее время 2500 русских монахов, в числе которых некто «брат Мина», который был прежде чиновником генерального штаба. И генерал (?) Ашинов[1] яко бы избрал священный полуостров местом для своего весеннего пребывания. Русский генеральный консул в Фессалониках г. Ястребов обратился будто бы к игуменам  15 греческих монастырей с предложением, чтобы они приняли русских монахов, обещая им новые имения, а так как это предложение было отвергнуто, то он оклеветал греческих монахов перед турецкими властями с целью устранения их и замены русскими... По поводу этой фабулы «Nea hmera» замечает: «Сообщения «Восточного обозрения», кажется, сбиваются на басню. Так как приближается новый восточный кризис, то снова, как было 15 лет назад, пускаются в ход усилия посеять плевелы между русскими и греками. Но горький урок пошёл грекам впрок. Мы не настаиваем на том, что Россия питает огнепальную любовь к грекам, но из горького опыта мы знаем, что и в других местах не питают к ним особого расположения»... Басню «Восточного обозрения» не стоило бы опровергать ввиду её очевидной нелепости. Но злостные ковы некоторых врагов мира на востоке отмечены газетой совершенно верно и должны быть приняты к соображению и русскими, и греками, и ближайшим образом на самом Афоне». Да, действительно, стоит ли столько внимания уделять явным басням? Но, читаем дальше в 22 номере: «С прискорбием должны заявить, что эта возмутительная нелепость обошла все даже церковные иностранные газеты, и теперь мы прочитали её дословно в такой серьёзной немецкой церковной газете, как «Евангельско-Лютеранская Церковная Газета» и притом в такой категоричной форме, без указания даже на источник, что как будто тут предлагается вниманию читателей положительный и проверенный редакцией факт. Это печальное явление поистине показывает, до какого политического озлобления дошёл инославный запад по отношению к православной России»... Да, какой печальный факт! Да стоит ли столько внимания уделять этим нелепостям? Ведь газеты всегда врут. Активно врали они и ранее, и только чудо спасло русский монастырь. « В минувшую русско-турецкую войну греки опубликовали в константинопольских газетах, что русские иноки - заговорщики, что в их монастырях целые арсеналы, и все они собираются для совещания в Пантелеймоновом монастыре под председательством о.Иеронима, монастырского духовника. На Афон на военном пароходе прибыл паша, осмотрел, перетрусил, но ничего не нашёл и настолько был очарован о. Макарием и престарелым духовником, что, поехавши в Константинополь, исхлопотал о.Макарию перед султаном высокий орден Меджидие»[i]. Но эта и подобные ей кампании совсем небезобидны и часто приводили к трагическим последствиям для русского  монашества.

Это всё басни, придуманные врагами нашего Отечества. Зададимся вопросами: «почему русские воины шли на Афон и какова была их жизнь Афоне?» Может быть, они искали лёгкой жизни. Прослужив долгие годы, многие не имели семьи, и вот - прекрасная возможность пожить за границей. Но, к сожалению, надо отметить, что жизнь в российских монастырях того периода была не столь строгой, как на Афоне,  и с подобными намерениями лучше было бы поступить в одну из русских обителей. Нет, русские солдаты шли в удел Божией Матери, чтобы закончить свою жизнь в покаянии, потому что душа их искала духовного подвига. Потому что русский человек всегда стремился на Святую Гору, и многие воины, проведя трудные годы в сражениях и походах, и  достигнув зрелости не хотели искать счастья в семейной жизни, а хотели послужить Господу, который не раз являл свою помощь в трудные моменты их службы. Чтобы убедиться в этом, ответим на второй вопрос, какова была их жизнь на Афоне.

На земле Иверского монастыря, рядом с Белозерской кельей свят. Николая находится келья свят. Иоанна Златоустого. Эта обитель считается одной из древних. Год основания её неизвестен, но по некотором данным она имела более чем шестисотлетнюю историю. До восстания 1821 года принадлежала грекам. После запустения Афона (1821-1831 гг.) перешла в русские руки. В конце 19 в ней подвизалось братство из 26 человек, возглавляемое схимонахом Константином Семерниковым, который стал четвёртым по счёту русским старцем этой кельи.  О.Константин происходил из донских казаков, родился в 1842 году. Двадцать лет с 1861 по 1881 год провёл на военной службе, участвовал в усмирении польского восстания и в русско-турецкой войне. Он был среди храбрецов, переплывших на лошадях разлившийся на 14 вёрст Дунай и занявших турецкий берег около Мошка. После взятия Плевны ему было поручено в составе конвоя сопровождать прославившегося своею храбростью  пленённого Осман-пашу. О.Константин был награждён несколькими орденами и медалями и свидетельством, выданным по высочайшему повелению, что давало ему особые привилегии на государственной и военной службе. Но война окончилась, а государственная служба не привлекала о.Константина. Он едет на Афон и принимает постриг в келье преподобных Петра и Онуфрия Иверского монастыря. В 1887 году он становится настоятелем кельи свят. Иоанна Златоуста. Все свои денежные средства он употребил на устройство этой обители. Но на этом не оканчивается славный путь бывшего солдата. Начинается Русско-японская война,  о.Константин организует из монахов санитарный отряд количеством 53 человека и с разрешения Красного Креста помогает русским воинам на поле брани. Его заслуги высоко оценивает Царь. Его награждают медалью на Георгиевской ленте. Впоследствии он удостаивается быть  принятым Его Величеством. Государь Император награждает о.Константина золотым наперсным Крестом. Вот что пишет газета «Русское государство» №84 от 22 апреля 1906 года: «Их Величествам Государю Императору и Государыне Имеператрице Александре Феодоровне, в Царском Селе, в Александровском дворце, имел счастие представляться настоятель обители св. Иоанна Златоуста на Св. Горе Афоне, действительный пожизненный член российского общества Красного Креста, схимонах Константин Семерников, организатор афонской монашеской охотничей[2] санитарной дружины. Схимонах Константин действовал со своим отрядом иноков при отряде имени Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны Георгиевской общины сестёр милосердия. При приёме Государь император изволил благодарить в лице схимонаха Константина и всех остальных монахов обители, отправившихся в минувшую войну на театр военных действий в качестве санитаров. Схимонах Константин удостоился счастия лицезреть августейших Детей Их Императорских Величеств: Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича и Великих Княжён Ольгу Николаевну, Татьяну Николаевну, Марию Николаевну и Анастасию Николаевну». Священный Синод награждает монаха-патриота благословенной грамотой.  Схимонах Константин был представлен Царским детям, в том числе и  Наследнику. Видимо, это послужило началом некоторой дружбы с юным Цесаревичем. Об отношениях между афонским схимником и наследником престола не сохранилось никаких письменных свидетельств. Но в недавно изданном описании Пантелеймонова монастыря по ошибке размешена фотография о Константина, не имевшего отношения к русскому монастырю,  рядом с колоколом, недавно полученным из России. На колоколе надпись, говорящая, что получен он в дар от цесаревича Алексия, а  сверху стоит фотография самого цесаревича.

В 1909 он  участвует в первом иноческом съезде в России, как достойный представитель афонского русского монашества. Обстановка в келье более соответствовала идеалу монашеской жизни, чем во многих других прославленных обителях. Вот что пишет паломник, посетивший келью в 1909 году и написавший статью в журнал «Монастырь» под ïñåâäîíèìîì Ðîññèÿíèí: «… Æèçíü â àôîíñêèõ обителях неизмеримо лучше, чем в Российских монастырях. Лучше не материальным или роскошью, но сплочённее, братски душевней, без обид, без подозрений, а именно как живут люди одушевлённые одной и той же идеею, не стараясь приносить друг другу вред, а наоборот, принося пользу и себе и друг другу, и всему братству кельи»[ii]. Такие строки пишет автор именно после посещения этой кельи и беседы с наместником иеромонахом Симеоном (сам о.Константин в этот момент находился на иноческом съезде). Упоминается о.Константин  в описании этого съезда среди депутатов с правом совещательного голоса, и его можно найти на фотографии участников съезда. О.Константин фактически был единственным представителем афонского монашества на этом съезде, если не считать архимандрита Иерона, настоятеля Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря. Но в дебатах на съезде, ни вокруг съезда , в которых часто принимали участие люди плохо знающие истинную монашескую часть, или, по крайней мере не прошедшие высшую школу афонского монашества, о.Константин не участвовал[iii]. В 1913 году о.Константин переселился в обители вечные[3].

По соседству с златоустовской кельей - келья Благовещения. В девятнадцатом веке, как большинство афонских келий она находится в запустении. Восстанавливает её схимонах Артемий, - кубанский казак, прослуживший на военной службе 25 лет, участвовавший в усмирении Кавказа и русско-турецкой войне, и имевший пять отличий за доблестную службу. Если пройти ещё немного, то перед нами откроется Свято-Андреевский скит.

Авксентий Стадницкий, будущий митрополит Новгородский, кандидат на патриарший престол и духовник  святейшего патриарха Алексия I, совершивший своё первое паломничество на Афон, будучи студентом духовной академии, при посещении Андреевского скита обратился за духовным советом к  известному даже в России подвижнику-молчальнику Андрею. Но кто же этот отшельник, к советам которого прибегали  многие наши соотечественники? Схимонах Андрей (в миру Александр Иванович Путилин) родился 17 августа 1829 года в городе Фридрихсгаме Выборгской губернии. С детства был расположен к безмолвию и молитве, мечтал стать монахом, но жизнь сначала потекла по иному руслу. Перед тем, как послужить отечеству небесному, Александру пришлось послужить отечеству земному. Воспитание он получает в  кантонистской школе[4] в Санкт-Петербурге. Затем служба в армии в чине унтер-офицера.  Будущий ìîíàõ ó÷àñòâîâàë â äâóõ êàìïàíèÿõ – Венгерской и Севастопольской. Уволился из армии в 1860 году, чтобы осуществить своё давнее намерение послужить Господу в ангельском чине. Александр поступает в Киево-печерскую лавру, где прожил до 1867 года. Затем три года странствует по монастырям, и наконец в 1870 году после посещения Святой земли, прибывает на Афон и поступает в Пантелеймонов монастырь. Но это было неподходящее время для будущего безмолвника. В монастыре шли распри между русскими и греческими монахами, вина за которые полностью ложилась на вторых. И он поступает в Свято-Андреевский скит, единственную русскую общежительную обитель в то время. В скором времени , меньше чем через год после поступления, о.Андрей с благословения настоятеля архимандрита Феодорита  поселяется в отшельнической келье, с храмом в честь Успения Божией Матери, близ скита. Мудрый настоятель, прозревая духовные дарования о. Андрея, даёт ему благословение на особый, редкий подвиг абсолютного безмолвия. И с тех пор, прожив в этой келье 34 года, до самой смерти о.Андрей ни разу не обмолвился ни с кем ни одним словом , объясняясь в случае особой необходимости  жестами или письменно, отверзая свои уста только для покаяния перед духовником. Здесь же он в 1874 году принимает постриг в великую схиму. С благословения о.архимандрита о.Андрей живёт по особому постническому уставу. Братия, чтобы не нарушать уединения старца, его практически не посещала и о жизни старца известно мало. Многие пытались подражать  старцу, но не выдерживали этого подвига. О брани, которой приходилось вести бывшему солдату, можно догадаться только по одной записки îñòàâøåéñÿ ïîñëå ñòàðöà: «… ÷òî ÿ ïåðåí¸ñ за свою жизнь и в особенности в последнее, настоящее время, то один Бог Свидетель. «Яко аще не  Господь бы был в нас, внегда востати человеком на ны, убо живых пожерли быша нас» (Пс. 123, 2)». Старец, конечно, имел в виду духовную брань. Обладая даром духовного рассуждения и большим опытом, старец многим по их просьбе давал письменные наставления, стараясь в них как можно больше прибегать  к словам Священного Писания, чтобы избежать превозношения. О письменных трудах старца практически ничего неизвестно. Только вот небольшая статья: «Против скопцов и раскольников». Вот такое небольшое путешествие совершили мы по центру Афона вспомнили о трёх афонских старцах немало послуживших отечеству в воинском звании.

Неподалёку от Андреевского скита находится знаменитая  русская Белозерская келья. И здесь мы найдём бывшего солдата брата Мину. Долгая жизнь этого  монаха успела вместить почти что всё, что может выпасть на долю человека  Схимонах Мина ( в миру Моисей Лопатин) родился в Тамбовской губернии. В 21 год Моисей  отправился на военную службу и 25 лет отслужил, состоя капернармусом. Затем вернулся на родину и обзавёлся семьёй. Имел детей, внуков и правнуков. Похоронив супругу, Лопатин отправился на Афон. В 80-летнем возрасте был пострижен с именем Мина сразу в великую схиму в келье знаменитого греческого старца Хаджи- Георгия. Братство этого старца отличалось особым, самым строгим на Афоне постническим уставом, послабления которого не дозволялись никому. Вот в каком братстве подвизался старец. И Господь судил  о.Мине прожить ещё 27 лет  в постничестве и молитве. Вместе с духовником иеросхимонахом Антонием и некоторыми другими русскими учениками Хаджи-Георгия он по благословению старца переходит в келью св.Николая, к которой на Афоне прочно прилепилось название «Белозёрка». Крепкий старец не был обузой для братства и исполнял послушания хлебопекаря и эконома. Только в последние годы жизни о.Мина стал прихварывать, и послушание эконома оказалось ему не под силу. Но, как истинный послушник, о.Мина нашёл для себя посильный труд и стал заниматься раздачей милостыни афонским беднякам и сиромахам[5]. Умер о. Мина в 1909 году на 107 году жизни. За время 27-летней монашеской жизни о.Мина выстаивал все службы и нёс послушания наравне с более молодыми братьями. Вот пример достойной жизни бывшего русского солдата.

Остаётся только добавить, что неподалёку находится и Благовещенская келья, в который подвизался другой брат о.Мина, бывший подполковник Котельницкий, участник Севастопольской кампании и русско-турецкой войны 1878 года, который выдумками западных газет был произведён в командующие  замаскированной русской армией.

Но вот наступает 20 век с его скорбями и бедами. Начинается первая мировая война. Не обходит она стороной и русских святогорцев. Святогорцы активно  помогают армии  они организуют дружину братьев милосердия, которая отправляется на сербский фронт. На деньги русских обителей Пантелеймонова монастрыя и Свято-Андреевского скита в Москве и Одессе организуются лазареты. Печатаются многочисленные воззвания, листовки и брошюры для армии. Послушники, и даже рясофорные монахи, по законам российской империи являлись военнообязанными. Но афонские иноки жили заграницей на территории Греции и физически не могли явиться в начале войны  на родину для службы в армии.  Но армия сама пришла к ним: в 1916 году русские войска прибыли в Солунь и все русские святогорские обители приветствовали наши войска и поднесли воинам в благословение писанные на Святой Горе иконы. Военнобязанные иноки, которые  не имели возможности явиться в Россию в начале войны, с благословения игумена отправились в Солунь для вступления в ряды армии.

Казалось бы, вернулись славные времена князя-инока Торникия, и невольно вспоминается история его призвания в армию ставшая хрестоматийной.. Князь Торникий, грузин по национальности, был полководцем в греческой армии. Затем удалился к соотечественникам на Афон, где учениками преподобного Афанасия - Иоанном и Евфимием создавался Иверский грузинский монастырь. Но недолго удалось подвизаться князю на Афоне. Империя ввела бесконечные войны с варварами и иноверцами, и в Константинополе быстро вспомнили о знаменитом полководце. Князь же и не думал оставлять духовное оружие, чтобы снова надеть доспехи, укрывающие от ударов, но не защищаюшие от греха. Чтобы убедить инока возглавить греческое войско,  императрице Зои пришлось обратиться к преп. Афанасию. «Если ты не послушаешь царского голоса, то будешь отвечать пред Богом за кровь своих соотечественников, которых ты мог, но не хотел спасти, будешь отвечать и за ðàçîðåíèå è ïîðóãàíèå õðàìîâ Áîæèèõ… Дерзну сказать, что любовь к ближнему приятнее Богу, нежели  ревностное попечение о спасении своей души». Князь Торникий послушался старца и, разбив персов, пришёл в Константинополь, сдал своё начальство, и попросил императрицу помочь óñòðîåíèþ íîâîé îáèòåëè íà Àôîíå – Иверской, которая стала местом пребывания ãëàâíîé àôîíñêîé ñâÿòûíè – èêîíû Áîæèåé Матери  «Вратарница», именуемой иначе «Иверская». Сам же Торникий вернулся в монастырь, где и окончил свой жизненный путь. Было это в 10-11 веках.

Ита, 6 августа 1916 года по юлианскому календарю после напутственного молебна в соборе вмч. Пантелеймона, перед честной его главой, о. игумен  обратился с кратким словом к отъезжающим в Солунь рясофорным монахам и преподал каждому отеческое благословение. Отъезжающие, испросив прощения у братии, отправились на пристань, откуда на греческом пароходе выехали к месту своего служения. Афонская история не сохранила для нас сведений, удалось ли кому-нибудь из них вернуться в родную обитель, подобно князю Торникию, но сохранило нам стихотворение, написанное одним из отъезжающих иноков Димитрием Волковым.

Прощание с Афоном

Прощай Афон, гора святая!
Быть может, больше никогда
Своими грешными очами
Мне не увидеть уж тебя

Вот десять лет, как приютила
Болящего грехом меня,
Когда, горя к тебе любовью,
Мятежный мир оставил я.
Оставил мир, но не отчизну;
Она священна для меня;
Îíà ìíå – ìàòü, ñâîåìó ñûíó;
В ея руках судьба моя
Дни благоденствия отчизны-
Святая радость для меня;
Íàïðîòèâ – äíè âåëèêîé ñêîðáè,
Когда в несчастии она
Îíà â íåñ÷àñòèè âåëèêîì…
Вонми ты, сын, скорбям её,
Твоей последнею любовью
Пусть да утешится она
Не время быть людьми «иными»,
«Иными» можно частно быть;
Теперь же звание «иного»
На время нужно позабыть,
Âñåì äåëî îáùåå íàñòàëî –
Защита Родины Святой.
Воспрянь же духом, сын пустыни,
На подвиги за край родной!
Простите вы, отцы собратья,
Молитву дейте за меня,
Да в ней найдёт себе отраду
Моя скорбящая душа.
Прости меня и ты, обитель
За нерадение мое,
И дай в последний раз, быть может,
Благословение твоё.
О, Мати Бога всеблагого,
В путь новый Ты благослови,
И укрепи мя немощного,
И в деле ратном помоги,
Когда же мир наполнит землю,
Тобой храним останусь я:
В удел земной , Святую гору,
Ты паки возврати меня,
Прости меня, мой покровитель,
Пантелеймоне святый.
Судил Господь мне удалиться
Из тихой пристани твоей,
Вновь буду плыть житейским морем,
Терпеть и бурю, и грозу;
Будь мне водителем и кормчим,
Храни от бед ладью мою,
Чтобы плывя, не разбивалась
Îá áðåã ãðåõà – ìèðñêèõ ñòðàñòåé,
И паки в пристань возвратилась
Святой обители Твоей

 

Но главная помощь афонских обителей была всё же иного рода. Это неустанное моление о Государе, нашей отчизне, армии в целом и в отдельности о воинах, просивших святых святогорских молитв.

12 февраля 1915 года в Петрограде на подворье Свято-Андреевкского монастыря, перед иконой «В скорбех и печалех утешение», перенесённой в столицу из афонской обители, митрополитом Владимиром (Богоявленским)  начато непрестанное молебное пение о даровании победы русскому оружию с чтением акафиста перед чудотворной иконой, а также непрестанное служение панихид об упокоении воинов, на поле брани за Веру, Царя и Отчество живот свой положивших. По мысли митрополита подворье становилось как бы новой обителью неусыпающих, подобной бывшей в древности Константинополе. И мы знаем: Божия Матерь помогала русскому воинству. Но были у русских воинов и иные помощники.

В Греции очень почитаем святой Иоанн Русский (+ 1730) – âîèí, îêàçàâøèéñÿ â òóðåöêîì ïëåíó è смиренно перенёсший все его тяготы, не изменив своей вере и проводивший особенную, праведную жизнь. Он прославился бесчисленными чудесами. Можно сказать, что святой Иоанн в 1880 году поступил в русскую Пантелеймонову обитель, при жизни не разу не ступив на святогорскую землю. Дело в том, что никому не удавалось по особому чудесному попущению взять даже малейшую частицу от его святых мощей и только один раз святой сделал исключение -  для Русского Пантелеймонова монастыря. Часть его десницы и поныне находится в храме вмч. Димитрия Солунского в монастыре. Интересно, что через Пантелеймонов монастырь святой дал знать о своём особом покровительстве русскому воинству, в  рядах которого ему довелось служить во время своей земной жизни. Вот что сообщил об этом удивительном чуде  о.Митрофан, бывший настоятелем афонского подворья в Константинополе. Когда разразилась  первая ìèðîâàÿ âîéíà ê íåìó ÿâèëñÿ ãðåê–òîðãîâåö, уроженец Малой Азии, Каппадокийской области, Кесарийской митрополии. Из города Прокопиона, где тогда пребывали мощи святого Иоанна, к нему прибыл его ближайший родственник и поведал о чуде случившемся с мощами святого Иоанна русского - «пленника», как его называли греки. В самом начале войны мощи внезапно исчезли из нового  храма, построенного специально для русского святого. Вся вина за это внезапное исчезновение пала на одного  служителя храма. Он был арестован и взят под стражу. Обвиняемый был в полном недоумении и скорбел об исчезновении мощей. В следующую ночь святой Иоанн  явился во сне одной 60-летней старице и повелел ей сказать властям, чтобы выпустили ни в чём неповинного служителя. «Я отлучился на 2-3 дня в Россию благословить русское оружие на брань с врагами. Затем äîáàâèë: ñêîðî ðóññêèå âîèíû áóäóò è çäåñü… Но вы не бойтесь русские и турки вам ничего не сделают. Не причинят никакого зла». И действительно по прошествии трёх дней мощи обрелись на своём месте в храме. Это было сказано о.Митрофану в самом начале войны, ещё за два месяца до начала войны с Турцией. Первую часть видения настоятель подворья сообщил письмом, вторую часть уже устно, когда прибыл в родную обитель вместе с остальными русскими монахами, высланными из Константинополя. Пути Господни неисповедимы, и мы не можем сказать, почему вторая часть предсказания не исполнилась, видимо, как покаяние  Ниневии спасло её от Божия гнева во времена пророка Ионы, так богопротивная деятельность некоторых наших соотечественников не позволила совершиться великому делу освобождения Константинополя.

Кончается мировая война, и вновь афонские обители получают пополнение. В 1920 году приходит на Афон будущий карульский старец о.Никодим.  Во время 1-ой мировой войны 1914-1917 года он служил в экспедиционном корпусе во Франции. Теперь настало время послужить  Богу. О.Никодим начинает свой монашеский путь  на Крумнице, (местность недалеко от границы Афона, принадлежащая Пантелеймонову монастырю), затем переходит в скит Новая Фиваида, также принадлежащий нашему монастырю. В 1929 году ему, наконец, удаётся осуществить своё стремление к отшельничеству и углублённому занятию Èèñóñîâîé ìîëèòâå íà Êàðóëå. Êàðóëÿ – ýòî особое место на Афоне. С давних времён к ней прилепилось прилагательное «страшная». Внешне это скала , к которой неведомо как, прикрепились, подобно ласточкиным гнёздам, монашеские кельи. На Каруле трудно со всем: с землёй, с водой , с дровами. И, конечно, с дорогами, потому что в некоторые место можно попасть только, двигаясь по отвесной скале, держась за цепи. Пища доставлялась в старые времена с помощью карули[6] - подобия блока, к которому привязывалась корзинка, куда проплывающие мимо рыбаки или ïóòåøåñòâóþùèå ìîãëè ïîëîæèòü ìèëîñòûíþ – провизию и другие необходимые вещи. Отсюда è íàçâàíèå ýòîé ìåñòíîñòè – Êàðóëÿ.

Надо отметить, что русское воинство дало афонскому монашеству немалое количество подобных отшельников. Ещё в 1867 году Его Императорское Высочество Великий Князь Алексей Александрович при посещении Святой Горы, проплывая мимо афонского берега в районе монастыря Дохиар, обратил внимание на пещеру, искусно высеченную высоко в прибрежной скале высоко на морем и пожелал осмотреть её. К сожалению, насельник этой пещеры, отставной солдат о.Феоклит, как раз удалился в русский монастырь пополнить запасы основного вида своей провизии: сухарей, и встреча, которая своим описанием могла бы украсить Афонскую историю, не состоялась.

Большинство же подобных солдат, погибавших безвестно в сражениях за Веру, Царя и Отечество, избежав по воле Божией смерти на поле брани, также безвестно оканчивали свои подвиги на Афоне, в пещерах или афонских дебрях, а то и вовсе вне всякого  прибежища проводя всю свою жизнь в по Афонской земле. Об этом виде монашества -  сиромашестве, здесь уже упоминалось. И только немногие имена  сохранила нам история. Когда в 19 веке один русский монах пришёл на Карулю, место подвигов о.Никодима, и стал обходить тамошних послушников, то в одном месте набрёл на калибку[7] удивительно прикреплённую к скале, и поддерживаемую скорее ангелами, чем строительными средствами. Паломник, не имея опыта подобного передвижения, поскользнулся и едва не свалился в пропасть. Там проживал бывший солдат, воин Николаевских времён,о.Георгий. Описать словами подобную жизнь невозможно. Она кажется фантастической, нереальной. Собственно «апартаменты» старца состояли из маленького балкончика, с которого смотреть вниз просто страшно, и пещеры, которая составляла основное жизненное пространство. Бывший воин предстал перед монахом невинным дитятей и, конечно, было бессмысленно расспрашивать его о прошлой жизни. За то возможно было разглядеть нынешнюю. Питался старец, как и все пустынники, сухарями размоченными в воде, и тем, что приносили из русского монастыря, который находится на значительном удалении от этого места. А также тем, что положат в общую корзину, висящую на берегу над морем. Пришелец остался в недоумении, откуда же старец добывает себе воду: нет ни источника поблизости, ни афонской  цистерны из камня, ни афонского «водопровода», проведённого с собственной крыши для сбора дождевых осадков. На тот момент старец уже æèë â ýòîì ìåñòå áîëåå 10 ëåò…

О.Никодим прожил долгую жизнь на Каруле. Скончался он  15 февраля 1984 года. Ему довелось быть учеником известного карульского старца иеросхимонаха Феодосия, жить рядом с многими удивительными русскими отшельниками. О.Никодим был известным всему миру подвижником. К его советам прибегали многие наши зарубежные соотечественники. Рядом же с ним в главной карульской келье вмч. Георгия, подвизался до своей кончины в 1963 году, по всей видимости, самый высокий чин  афонского призыва.

Иеромонах Никон был царским генералом, и, как считают современные карульцы, даже адъютантом Его Величества. Последний рубеж этого офицера, который он оборонял, был здесь, на греческой земле. Здесь последнее место его служения, последняя крепость, комендантом которой он был. По карульскому преданию его приезжал навещать, вернее, приплывал на подводной лодке, какой-то болгарский генерал.

Сохранилось описание посещения о.Никона греческим послушником одной из близлежащих келий, будущим  архимандритом Херувимом. Мы мало знаем о бывшем генерале. По традиции афонских монахов они оставляют в миру даже свою фамилию, получая новую здешнюю: Карульский», Иверский, Ватопедский. Но это описание может рассказать гораздо больше самых точных фактов из  биографии: «Затем я пошёл в исихастирион[8] русского аскета Никона. Открылась дверь, и показалась эта замечательная личность. Он первый сделал поклон и что-то сказал по-русски. Я  слушал его, ничего не понимая, смотрел на него и поражался. Вот, - думал я себе - небесный человек, который находится ещё на земле! Сколько раз хотелось бы нам повстречаться в жизни с такими людьми! Я  верю, что самое чёрствое, самое напоенное мирскими помыслами сердце, не может остаться не взволнованным и безразличным перед величием, которое являют дикость места и покой, безмятежность этих людей: оно открывает, смягчает, умиляет...

Когда я попросил у него какой-нибудь сосуд, чтобы положить ему немного варенья из айвы, которое мы обычно варили в своей каливе, он отказался. Однако уступил, когда я стал настаивать. Пошёл и принёс мне глиняную тарелку. С первого взгляда было заметно, что он много раз использовал её, не моя. Ясно были видны остатки пищи! На какой-то момент я заколебался, можно ли положить сюда варенье. Однако старец, поняв мое замешательство, заулыбался и сказал мне на ломаном греческом:

-Я  пустынник, пустынник я.

Я  положил варенье на эту отталкивающую для нас, обычных людей, тарелку. Я  был взволнован строгостью,  порабощением плоти и чувств старого аскета. Кто знает, как он использует это варенье... Может, как древние аскеты, которые наливали воду в еду, чтобы она утратила свой вкус, и чтобы таким образом не услаждать своего вкуса.

В одном порыве я склонился, чтобы ухватиться за его подрясник, поцеловать ноги, однако он успел раньше меня. Одним незаметным движением он оказался передо мной  коленопреклонённым головой до земли. Услышал, как он, находясь в таком положении, шепчет: «Благодарю. Благодарю...» Это был незабываемый пустынник - высший офицерский чин русской армии, знавший несколько языков, всесторонне образованный отец Никон».

О современных, увы, немногочисленных русских братьях трудно что-либо сказать. Настоящий монах не любит рассказывать о себе. Только смерть иногда открывает миру, кто скрывался под монашескими одеждами. Но если вы увидите в Пантелеймоновом монастыре пожилого высокого старца, немного выделяющегося среди других насельников монастыря, то знайте, что это о.Иннокентий, солдат Великой Отечественной войны.

Может быть, пройдёт время и русский солдат даст Афону новых подвижников, подобных тем, о которых нам немногое удалось сказать. Может быть, мы вскоре увидим  этих новых русских, монашеские одежды которых скроют и рядового, и генерала. Может быть... Ясно только, что эта армия больше нуждается в пополнении, чем российская. Потому что от успешных действий её зависит и будущее России. И дерзну сказать: в большей степени по сравнению с действующей земным оружием.