« ... избави же ны от искушений, от пагубных душевредных учений,
от неверия, развращения и погибели вечныя». Молитва в день Владимирския
иконы.
Говорят, что экуменизм - это ересь ересей. Но в чём именно состоит эта
ересь? Можно найти два понимания экуменизма. Экуменизм в широком смысле
слова, считающий, что любая религия открывает часть истины, или по-своему
являет Бога. Это абсурд с точки зрения христианства, ибо вне Христа нельзя
знать Бога Отца. Вне Христа не может быть истины. «А всякий дух, который
не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это
дух антихриста, о котором вы слышали, что он придёт и теперь есть уже в
мире»(1 Ин.4, 3). Межхристианский экуменизм, считающий, что границы между
разными церквями не доходят до небес, только на первый взгляд может быть
назван ересью, ибо каждая из этих ересей: будь то протестантизм, будь то
католицизм, давно уже убедительно осуждены как ереси и находятся вне Церкви,
вне истины. Поэтому нелепо выглядит предположение, что, собрав вместе много
ложных учений, можно в сумме получить истину. Ложь имеет знак «-«, истина
«+», и не может быть промежуточного знака. Ереси, возникавшие в эпоху Вселенских
соборов, имели одну общую черту: это были весьма тонкие, едва различимые
подделки под истину. Требовались большие усилия, чтобы сформулировать истинное
учение и, таким образом, отделить пшеницу от плевел. В случае экуменизма
всё лежит на поверхности. Надо быть слепым настолько, чтобы не видеть даже
света, чтобы отдаться тьме этого учения. Достаточно прочитать Евангелие,
чтобы легко разбить экуменические построения. Для любого чада Церкви легко
распознать ложь экуменизма. По-настоящему, экуменизм - это порождение такого
духовного устроения человека, когда ему становится всё равно, как и во
что верить. Это духовное состояние, охватывая много людей, много душ, в
разные времена находило себе удобную надстройку. Причина - духовное окаменение,
духовная дебелость, приземление, преклонение перед миром сим. Это не отсутствие
духовности, это - духовность не Христова, а мира сего. Духовность падшего
Адама. Посему, как в падшем человеческом естестве, тело главенствует над
духом. Дух - раб, выполняющий приказы тела. « Чтобы добиться таких результатов
(успешного воспитания молодёжи в духе экуменизма) применяется особая тактика,
действующая по двум направлениям - с одной стороны было обращено особое
внимание на развитие тела и под видимостью сохранения здоровья, соблюдения
гигиены, незаметно создался культ плоти. С другой стороны, душу воспитывали
в строгих рамках эмоциональности, душевности, с легкомысленным отношением
к греху, с игривой иронией к истине христианских догматов, поощряя современный
вид благотворительности, как раздачи земных благ не во имя Христа» (Арх.
Виталий. Экуменизм. Монреаль. 1989.стр. 2.) Если в Церкви человек
возрождается, каждая часть человека начинает действовать в соответствии
с её предназначением, то задача экуменизма обратная. Отметим отношение
к догмату, к истине. При главенстве тела в составе человека, особенно страшной
становится мысль о смерти. О ней стараются забыть, Подобно тому, как царь
Авенир скрывал от своего сына Иоасафа, что каждый человек должен умереть,
дабы он не стал христианином (Повесть о Варлааме и Иоасафе). Если для христианского
подвижника всегдашним спутником была память о смерти, то для «нового» христианина
она подвержена забвению. Забыто и воскресение. Вера в будущее воскресение
становится теоретическим учением, своеобразной книгой, которую всё реже
и реже берут с полки, пока не забрасывают совсем. Потому многие даже православные
христиане, по сути, не верят в воскресение. Догматы отрываются от жизни
человека, больше уже не являются фундаментом, на котором строится вся духовная
жизнь человека, а становятся чем-то мешающим, приобретают в глазах человека
запретительный характер. Отсюда «ирония к истине христианских догматов»,
да и к истине вообще. «...Нечистая жизнь препятствует уразумению великих
истин, не позволяя разуму проявлять свою мыслительность. Ведущему порочную
жизнь нельзя возвыситься до разумения наших догматов, но должно очиститься
от всех страстей каждому, желающему постигнуть истину. Кто очистится от
них, тот избавится и от заблуждения, и познает истину». (Свят. Иоанн Златоуст
Толкование на 1-ое послание Коринфянам). Культ тела делает невозможным
очищение от страстей, а значит и познание истины, что сознают и сами православные
экуменисты. «Боже, Отче, Ты можешь сотворить всё новое. Мы вручаем себя
Тебе, помоги - жить ради других!!!, ибо Твоя любовь простирается на всех
людей, - искать Истину, которую мы не познали...»- так молились православные
с другими экуменистами на ассамблее в Упсале.
В области духовной особое внимание уделяется знанию. Погоня за
знаниями может приобрести характер обжорства, когда человек напихивает
в себя знания совершенно ненужные ему для спасения. С другой стороны знание
оторвано от веры и становится своеобразным интеллектуальным богатством,
которое зачастую и превращается в реальные деньги. Основная ценность, которую
приобретают студенты академий и семинарий, - это знания. Аполлос возможно
превосходил ап. Павла в знаниях и красноречии. Но ап. Павла мы почитаем
как апостола, и не просто апостола, а первоверховного апостола. « Кто думает,
что он знает что-нибудь, тот ничего ещё не знает так, как должно знать.
Но, кто любит Бога, тому дано знание от Него». Как уже говорилось, знание
оторвано от веры и не интересуется духовной жизнью человека, а пускается
в бесконечные рассуждения, не имеющие значения для нашего спасения. Все
послания ап. Павла написаны не как отвлечённые богословские трактаты, а
как ответы на реальные вопросы, от решения которых зависело спасение конкретных
людей. Но эти ответы слушают и будут слушать верующие, не смотря
на то, что давно отошли к Богу и вопрошающие и отвечающий. При такой постановке
сначала богословие становится никому ненужным мудрованием или архивными
данными, а затем и христианские истины становятся отвлечёнными понятиями,
никак не связанными с реальной жизнью. Без них можно спокойно прожить и
спокойно умереть. Как уже говорилось, догматы не являются фундаментом,
на котором зиждется вся духовная жизнь человека. Они уже не являются нашей
пищей, которая нас укрепляет, даёт силы для прохождения нашего жизненного
поприща в вере и истине. А, затем, как мы узнаём, из приведённой выше молитвы
«православные» объявляют себя незнающими истину, то есть Христа.
Устремлённость ума к земному, а не горнему, - плод главенства тела
в строе человека и знания в духовной жизни человека. Эта подмена в нашем
церковном сознании осуществляется медленно, с достаточной осторожностью.
В результате церковь, понимаемая как общность верующих людей, начинает
двигаться совместно со всем человечеством. Так у христиан, как и нехристиан
незаметно на первую позицию в духовных ценностях выдвигается гуманизм,
в форме лжелюбви к человеку. Он становится мерилом всего. «Мир и безопасность».
Надо урегулировать все конфликты, надо ..., даже если придётся прибегнуть
к диалогу с... (распинателями Христа). А, значит, в глубине души христиан,
мыслящих подобным образом, уже созрела мысль: всё равно как верить, лишь
бы из-за этого не ссориться, лишь бы не было войны. Это характерная черта
экуменизма - безразличие к Христу, к вере, но обострённое внимание к смертной
плоти, повышенная забота о ней.
А первым толчком для человека в направлении экуменизма, к перерождённому
христианству, является отвержение постов. Как постились древние и как постимся
мы? Человеку надо пройти путь антиаскетизма, поработить дух плотью, тогда
ум всё чаще будет говорить: всё относительно и пост, и устав и др. Сколько
доводов могут придумать «новые христиане»: в разные времена были разные
обычаи, значит и сейчас неясно, как и сколько правильно поститься. К тому
же, ради любви к ближнему, можно и нарушить пост - любовь важнее поста.
Лучше, чем превозноситься, нарушить пост. Если усиленно поститься, то можно
впасть в прелесть, поэтому лучше и не поститься, а также батюшка благословил
или даже владыка... Да и в миру спасаются не постом, а несением тягот в
семейной жизни, помощью ближнему и т.д. Можно подумать, что когда-то кто-то
спасался одним постом... Как будто спасение даётся не Богом, а заслуживается
постом или чем-то другим. Как будто пост не для духовного укрепления, подчинения
плоти духу. А ум уже проводит дальнейшую работу: зачем длинные службы,
зачем традиции, зачем церковнославянский язык и т.д. Всё на помощь,
навстречу человеку идущему в церковь. Лишь бы ему было просто и хорошо
и не нужно было трудиться в познании истины ни духовно, ни телесно... А,
выйдя из храма после короткой службы (православной мессы), можно было бы
спокойно забыть о Боге до следующего воскресения. Такое внутреннее состояние
человека находит поддержку, основание, развитие в идеях экуменизма. Выражение
внутреннего состояния всегда завершается во внешнем. Для обмирщенного христианина
это учение экуменизма.
В современном человечестве, активной, если не главной частью которого,
желает стать обновлённое христианство чуть ли не главной чертой является
противление воле Божией. Особенно явно - это противление воле Божией выражается
в необъяснимо активной ликвидации последствий стихийных бедствий. Да, стихийные
бедствия приносят много вреда людям, надо помогать людям, попавшим в беду.
Но представим на минуту, как выглядят спасатели, вытаскивающие людей из
вод всемирного потопа или поднимающие из затонувших городов Содома и Гоморры.
Каждому верующему человеку ясно, что это следствия гнева Божия, который
через это наказание должен повернуть человека к Богу. Всего достигает человек,
но он не может остановить внезапные стихийные действия, не может устранить
приносимую ими смерть. Если медицина может рассказать нам сказку про долголетие,
то этих, внешне случайных, смертей нельзя избежать. Ведутся войны, из-за
«плохого» правительства уничтожаются ни в чем не повинные люди, умирают
от голода и простейших болезней в результате приговора мирового правительства
какому-либо региону. Но случись землетрясение, которое верующие люди воспринимают,
как кару Господню, как с разных концов земли собираются помощники, никто
не скупится на подобные, чисто внешние мероприятия. Собираются, чтобы противостать
этому посещению Бога. И движет этими людьми, вернее теми, кто оплачивает
эти неадекватные затраты, не любовь к ближнему, которого в случае необходимости
спокойно убивают, а желание показать, что и это нам ни по чём. Преодолели
разделение языков, преодолели болезни, уменьшили труды, которые наложены
на человека, как наказание за преступление Адама, уничтожили и сам грех
(вернее, понятие греха) и здесь тоже справимся. Здесь не справитесь, ибо
есть одно непреодолимое человеком - смерть. Вернее, преодолимое во Христе,
который победил смерть, вынул у неё жало греха. Сделал её для тех, кто
пошёл за ним собственно не смертью, а переходом в другую совершенную жизнь.
Для экуменизма ничего этого нет, ибо нет в нём веры в воскресение, а есть
только объединение людей с целью ... противостояния Богу.
Увенчать объединённое человечество, завершить здание Вавилонской башни
должен купол. Купол без креста. Купол с местом для человеческой фигуры,
наподобие мормонских храмов. Нужна псевдорелигия с псевдобогом. Нельзя
истинную Церковь ни уничтожить, ни расколоть, нельзя истину разделить надвое.
Откалывая от Церкви маленькие кусочки, не нанесёшь ей особого вреда. Эпоха
Вселенских соборов, эпоха борьбы с ересями, в которую враг нашего спасения
пытался повредить церковное учение, увести Церковь от истины, закончилась
тем, что не только обогатила Церковь сонмом новых мучеников, но привела
к тому, что Церковь сформулировала своё учение, данное в Священном Писании
и Предании, и Духом Святым ещё более открыла перед нами Истину, посрамив
нападавшего врага. И Церковь вновь вышла неповреждённой, неразделённой,
подобной крепкому орешку, разгрызть который оказалось не под силу хищнику.
Осталась единственная возможность отравить этот крепкий орешек изнутри,
заразить его какой-либо болезнью или плесенью. Или ещё лучше: подменить
его другим, с виду таким же, и принести человеку, неспособному различить
подмену и догадаться, что внутри вместо драгоценного ядра либо пустота,
либо сморщенный комочек, после продолжительной работы плесени. И возникает
земная церковь, ничем, кроме земли, несоединённая и нежизненная, которая
может начать двигаться и изображать жизнь только с появлением псевдобога
- Антихриста. Если наша Церковь устроена с неба. С неба пришёл Спаситель,
с неба снишел в виде огненных языков Дух Святой, затем святыми апостолами
устроено земное здание церкви, то антихристова церковь, вавилонская блудница,
создаётся по-другому. От земли, кропотливо, кирпичик к кирпичику, постепенно
растёт она к небу, дабы не распознали в этом здании будущую церковь, дабы
приняли её за продолжение небесной и лишь, когда придётся воздвигнуть купол,
только тогда можно будет показать своё назначение. Это станет возможно,
когда придёт Антихрист. Эта земная церковь - апокалипсическая любодеица,
на которую и сам Тайнозритель взирал с удивлением. По Апокалипсису сам
Антихрист уничтожит своё создание, церковь-любодеицу. За тем последует
и его гибель. Безумец сам разрушит своё создание.
Что же это за церковь? Откуда она возьмётся? Можно ли её здание различить
уже сейчас? Любодеица - это церковь, погрязшая в роскоши, лжи, и гордыне.
Славянское слово «любодеица» и русское «блудница» не вполне правильно передаёт
смысл греческого слова pornh//. Pornh - это женщина, продающая себя за
деньги (обозначающаяся в русском языке энергичным словом). То есть, это
церковь, погрязшая в любостяжательстве, настолько земная, что даже в отличие
от небесной, жилище которой небесный Иерусалим, любодеица отождествляется
с земным городом, исполненным нечестия, - Вавилоном. Вопрос состоит в том,
откуда она возьмётся и почему так удивляет Тайнозрителя её появление? Ясно
одно: она превратится из жены, облечённой в солнце, вернее приобретёт её
вид. Интересно сопоставить появление жены-любодеицы с описанием семи Церквей,
данным в начале книги. С течением времени всё больше проясняются для нас
события, описанные в «Откровении». Время делает понятным его нам, грешным
людям. Даже более, чем святым. Поэтому, наверное, более ясное толкование
этого места дано человеком не так далеко отстоящим от нас как, Св. Андрей
Кесарийский или св. Иоанн Златоуст. Лев Тихомиров, на мой взгляд, наиболее
правильно понял это место, не как сопоставление поместных церквей, но как
разные духовные этапы в истории церкви. Смысл этого места описания духовного
состояния в тот или иной период истории. Если четыре первых светильника
Тихомирову легко сопоставить с разными эпохами, то, как объяснить слова,
сказанные Сардийской церкви: «ты носишь имя, будто жив. Но ты мёртв».
Или «Впрочем, у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили
одежд своих и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны».
Сопоставляя с другими местами Откровения, Тихомиров делает вывод: «Это
состояние такого падения, что души умерших (под снятием пятой печати) уже
находят своевременным последний суд над миром. Они вопиют: «доколе, Владыка
святый и истинный, доколе не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь
нашу?» Однако долготерпение Божие ещё не истощилось, и душам убиенных сказано,
чтобы они успокоились на малое время «пока сотрудники их и братья, которые
будут убиты... дополнят число». Сардийским периодом мир ещё не кончается.
Господь провидит ещё борьбу, в которой будут многие прославлены, будут
и мученики, имеющие дополнить число». То, что не было понятно Тихомирову
со всею ясностью, открылось перед нами: Сардийская эпоха характеризуется,
как небывалым умалением духовной жизни, так и небывалым количеством мучеников.
Отсюда многие решат, что это конец, но это не конец. Эта эпоха проходит,
или уже прошла у нас перед глазами. Было впечатление, что церковь уже мертва,
мертва как телесно (в количественном отношении), так и духовно (массовое
вероотступничество и «церковный материализм»). Но, затем открываются две
эпохи, которые будут протекать, как бы параллельно. Ибо и Филадельфийская
эпоха закончится концом истории и Лаодикийская церковь пребудет до конца.
Если малочисленная Филадельфийская церковь имеет «мало силы, и сохранил
слово Мое», то ангел Лаодикийской церкви «не горяч, не холоден».
Кроме того, Лаодикийская церковь будет характеризоваться (или характеризуется)
особенным пристрастием к богатству, к миру. «Ибо ты говоришь: «я богат,
разбогател и ни в чём не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен и жалок,
и нищ и слеп и наг.» Но и в этой церкви ещё остаётся возможность спастись
для избранных. Сохранившие белые одежды в Сардийскую эпоху составят Филадельфийскую
церковь, осквернившие - Лаодикийскую, в которой произойдёт ещё большое
нарастание пороков. Вряд ли сейчас можно объяснить до конца всё предсказанное
апостолу. Но самое главное для нас, что основным пороком церкви последних
времён будет небывалое любостяжание и обмирщение. Это мы видим и в образе
любодеицы, и в образе семи светильников. Этот порок приведёт к тому, что,
видимо, в эпоху Лаодикийской церкви выйдет любодеица, выйдет не на брак,
а на прелюбодеяние.
Чем связать земное, разделённое разными лжеучениями здание? Эти лжеучения
объединяет отвержение Христа. Но это объединение слабое, эфемерное. Но
вот «чада», вернее, пасынки этой «церкви» увидят подобного Богу. И ложные
чудеса его, обольщение и затем поклонение ему - вот, что может соединить
эту церковь, до тех пор, пока хозяин не разрушит её сам. « Не можете служить
Богу и маммоне», - говорит Спаситель (Лк. 16, 3) . Почему Маммоне, а не
Астарте или Ваалу? Маммона - символ богатства. Богатство - символ мира
сего. Кто поклоняется миру сему, тот не может быть с Богом. Культ богатства
и культ тела, перерастающий в культ власти. Вспомним слова арх. Виталия
- ввести в жизнь верующих культ тела, культ противления наказанию Божию,
которое после преступления Адама осудило нас на жизнь в телесных страданиях
и как логическое завершение их, смерть. Научить Церковь покланяться духу
плоти, маммоне. Затем убрать догмат, истину подальше. Не отвергать, а забыть,
а потом уничтожить и саму веру во Христа.
Таким образом, двигателем экуменизма является не новое учение о возможности
объединения всех ересей в одну, а издавна существовавшее учение: всё равно
как верить. Подготовленное на уровне одной личности, через обычные для
человека заблуждения, оно находит завершение в движении экуменизма. Но
перед этим оно взращивается на материализме, и как следствии его атеизме,
как в конкретной личности, так и в массовом сознании целых народов. Но,
ясно, что ложь материализма не может быть стойкой. Это, только промежуточный
этап погружения всего человека, включая его ум, в материальное, в тело.
А так этот абсурд, долго не может удерживать сознание человека, ибо учению
о происхождении высшего из низшего противится само естество человеческое,
то следующий этап - это вновь переход к духовности, но ложно понимаемой,
духовности «нового типа». Где вся природа человека подчинена благоденствию
низшей его части - тела, что наполняет человеческую душу пороками, главный
из которых - гордость. Идеологией или религией этого нового человечества,
вместо материализма становится экуменизм, религия обожения человека. Мы
стали, как боги. Мы управляем всем, изменили самое своё бытие, что нам
стоит изменить и саму веру. Что может нам быть преградой? Уберём всё лишнее,
мешающее нашему благоденствию. Но об этом несколько позже.
То, что движение: «всё равно, как верить» существовало давно, если
не всегда, не нужно и доказывать. Вся история Ветхого Завета - история
прелюбодеяний Израиля с другими богами, и наказаний его от истинного Бога.
Причина та же, что и сейчас - взоры устремляются на землю, а не на небо.
Вера во Христа, как в одного из богов, не противоречила римскому
и праву, и благочестию. Но, верующие во Христа, как единственного Бога,
подвергались гонению. Император Север поставил изображение Христа рядом
со статуями Орфея и Аполлона. Многие языческие цари-идолопоклонники посылали
в Иерусалим в Храм Господень дары. В связи со сказанным особое внимание
хочется обратить на страдания Маккавейских мучеников, которых можно считать
покровителями всех борющихся против экуменизма.
Брат первосвященника Онии, Иасон, желая получить первосвященство, пошёл
к царю и купил у него этот сан за большую сумму денег. Желая угодить царю,
этот недостойный властолюбец выразил перед царём свою любовь к эллинским
гражданским законам, нравам и обычаям и обещался вводить их среди евреев.
Убрав Онию, нечестивый брат его начал вводить языческие беззакония: зрелища,
училища с греческими философскими учениями, блудилищные дома в святом городе.
(Вот тебе культ тела, Вот похоть плоти, очес и гордость житейская). Священники
стали оставлять Храм Божий для зрелищ и других игрищ языческих. Тут, конечно,
можно провести грустную параллель: наше священство не избежало подобных
искушений. Что же дальше? Иасон, как всякий узурпатор, выгнан довольно
быстро. Затем происходит быстрая смена одного экумениста и властолюбца
другим. Пока одного вора церковных сосудов не убивает сам народ Действие
жестокое, но справедливое. Увы...
Царь Антиох - прообраз Антихриста, после плавного введения экуменизма,
перешёл к решительным мерам, к введению своеобразного монотеизма: велел
поклоняться единому богу - Зевсу Олимпийскому, с которым отождествлял себя
сам. Иерусалимский храм оскверняется - туда вносится идол Зевса. Запрещается
обрезание, субботы, нельзя открыто называться иудеем. Схватывают старца
Елеазара и заставляют есть свиное мясо. Тот отказывается и претерпевает
мучения. Какой пустяк! Поесть мясо! - скажет современный экуменист. Ведь
пища не приближает к Богу... Идол ничто, какое суеверие и т.д. К
тому же нашлись ловкие люди, которые могли подсунуть другое, разрешённое
законом мясо. Не так рассуждает старец: глядя на мой пример, из любви к
временной жизни, они начнут презирать закон Божий и уклоняться в эллинское
нечестие. Поэтому, когда говорят - это пустяк, потом покаешься и
т.д., то помни, что отступление от веры начинается с отступления от праведных
обычаев, которое, нанося тебе непоправимый вред, к тому же соблазняет и
других. И всегда это происходит из любви к ложным и временным благам, всегда
по самоволию, нарушающий обычаи уходит с дороги, проторенной отцами. Конец
- безверие.
Многие считают митрополита Сергия Страгородского своеобразным Адамом,
который согрешил, и вся Русская церковь пала, Не в силах один человек,
написав любую «декларацию», сокрушить целую Поместную церковь. Это следствие
неправильного понимания укоренившегося, в наших умах, когда Церковь отождествляют
с иерархией, а главу её понимают, как монарха. Пал монарх - пала и династия
или даже монархия. Но. Падение началось не с «декларации».
Падение началось раньше... с «мелочей». Когда свергли законного монарха
(именно свергли, ибо что за монарх без подданных), епископы спешно
приветствуют Временное правительство: "Да благословит Господь нашу великую
Родину счастьем и славой на ея новом пути". (С масонским правительством
во главе и Помазанником Божиим в тюрьме.) Шёл собор, мечтали о патриаршестве,
а о царской семье никто ни вспомнил. Даже как бы противопоставляли будущего
патриарха царю: « От Церкви требовалась теперь особая духовная трезвость
и мудрость, предельное сосредоточение нравственных сил; поэтому появилась
настоятельная нужда в предстоятеле и вожде, который бы взял на свои рамена
бремя ответственности за Церковь и за окормляемый ею духовно растерзанный
народ», - считает прот Владислав Цыпин. « Никакую войну нельзя вести без
вождя, а ведь для Церкви наступает именно такое время, когда ей придётся
вести войну», - говорил граф П.М. Граббе. « Русская интеллигенция отошла
от Церкви и увлекла за собой полуинтеллигентную, брошенную в народ массу.
И мы видим, к чему привело такое отторжение от заветных святынь народных.
Быть может, с учреждением патриаршества мы укажем для интеллигенции настоящую
дорогу к Церкви. Дорога эта – Вселенская Церковь. Только на её груди, в
её учении русская интеллигенция может найти тот источник живой воды, который
может её обновить», - говорит граф П.Н. Апраскин. Какие нелепые иллюзии!
В скором времени по всем Поместным церквям пройдёт смерч, нанося им тяжёлые
раны, приводя к ещё более тяжёлым последствиям. Это выступление не против
патриаршества, а против той атмосферы всеобщего ослепления, которая обволокла
в те дни Русскую (тогда ещё Российскую) православную церковь. Наверное,
многие были в душе рады: наконец Церковь приобрела свободу, наконец, можно
провести собор. Это был первый поклон мирской власти. Церковь должна твёрдо
стоять на необходимости власти удерживающего. Без него она становится «бегущей
женой». Становится странницей, лишённой крова и защиты. Власть удерживающего
сдерживает размножение тайны беззакония, которая после его изъятия начинает
действовать легко и просто: уничтожая епископат, насилием внедряя в Церковь
ложные идеи (Календарь, экуменизм). В этот период Церковь может существовать
независимо от мира, только, как катакомбная. Но это лишит возможности приобщения
к ней почти всех живущих на земле. А тогда многие уже смотрели на царскую
власть, как на что-то внешнее по отношению к Церкви, хотя, по сути, она
есть власть Церкви. Способ бытия Церкви в мире. Конечно, нельзя было отстоять
с амвона власть Царя, но Церковь, проповедуя этот принцип, совсем по-другому
вошла бы в новую эпоху. А дальше, после того как был сделан первый шаг,
всё разыгрывалось, как «по нотам», как в шахматной комбинации с необходимыми
ходами и жертвами. Церковь оказалась в роли грешника, вынужденного
из двух грехов выбирать меньший: напиться или посмотреть телевизор, наврать
и спасти жизнь человеку или быть правдивым и лишить его головы. Уйти из
России в эмиграцию или подполье, оставив католикам и обновленцам русский
народ, который хотя бы десятой своею частью не захотел бы такой замены.
Или вступить на опасный «предэкуменический» путь, балансируя на проволочке,
с неизбежной опорой на руку безбожной власти, надеясь на то, что проволочка,
когда-нибудь кончится и не в худшем месте. Если не успел патриарх Тихон,
если бы не стал митр. Сергий, то рано или поздно нашёлся какоё-нибудь митр.
Иов или Иоанн, которому пришлось бы это сделать. Митр. Сергию пришлось
к соблазну паствы вкусить под видом свинины говядины, и хотя эта трапеза
совершилась по воле Божией (вспомним описание Сардийской церкви у Тайнозрителя).
Остатки же её, которые пришлось доедать нам, оказались горькими... Следствие
- неизбежный переход в стадию «окончательного» экуменизма (не просто союз
с миром сим, а уже полное подчинение ему, закреплённое во всемирном братстве).
Тем более это, кажется нелепым после четкого и обоснованного отказа в 48
году. Это было уже неизбежностью. Это хорошо видно на таких же примерах
других церквей. Можно сказать, что закончился константиновский период истории
церкви и начался эсхатологический. Всё это по воле Божьей. Но Его же воля
привела нас к неожиданному падению режима, к внешней свободе, к тому концу
проволоки, о котором мы говорили, можно выплюнуть остатки мяса, но... Но,
мы видим, что вероотступничество так глубоко разъело нашу церковь, что
это ныне кажется невозможным. Хотя свобода выбора имелась. Но, идёт наращивание
мощностей в союзе с самой ничтожной, за всю историю России, властью.
Что же дальше? Что делать нынешним неэкуменистам? «Стоять в стороне
от экуменического бурления может казаться странным и даже рискованным.
Православный христианин хорошо это понимает и знает, что, противясь экуменическому
духу, он может навлечь на себя много неприятных эпитетов, вроде: «ретроградного»,
«скудоумного», «узкого фанатика», «раскольника», и даже подвергнуться явному
гонению, по слову св. ап. Павла: «Все, желающие благочестиво жить во Христе
Иисусе, будут гонимы» (2Тим. 3,12). Но ничто не в силах отклонить православного
христианина от твердо избранной и совершенной линии поведения, ибо он:
1) твердо верит в единоспасаемость Православной веры и боится
ей изменить под страхом вечной гибели;
2) руководствуется при этом не только своим православным чувством,
но и православным разумом, укрепляющим его на этом пути;
3) черпает из истории Церкви много примеров, воодушевляющих его
в неуклонном следовании святому и дорогому Православию, так бесцеремонно
пренебрегаемому ныне и своими и чужими!», такие принципы сформулировали
авторы книги «Почему православный христианин не может быть экуменистом?»
(стр. 190).
Что ещё можно предпринять? Признать существующую церковь безблагодатной?
Учинять бесконечные расколы? Вспомним опять уроки истории церкви нынешнего
века.
В 1920 году сразу после свержения Удерживающего Константинопольской
патриархией издаётся энциклика, в которой предлагается в числе прочего
введение григорианского календаря. В 1923 году проводится лжесобор «Всеправославный
конгресс», который принимает решение об изменении календаря. В 1924 году
новый календарь вводится в практику Элладской церкви. Почти полное
молчание народа и полная поддержка епископата. Налицо раскол: без участия
части поместных церквей, на каком-то конгрессе проводится решение о реформе,
которая разделит православных на две части: Рождество и другие праздники
мы отмечаем в разное время. Когда у одних пост, другие уже празднуют Успение.
Подобные сложности возникали в истории ранней церкви (празднование Пасхи).
И они были выяснены. Но, сегодня, что выяснять? «А вот причина отказа старостильников
подчиниться очень даже имела богословское обоснование и происходила из
глубоко церковного сознания. В самом деле, литургическое единство Церкви
было поставлено под угрозу в угоду политическим интересам. За изменением
календаря последовало разрушение литургического согласия между Греческой
Церковью и другими Православными Церквами, которые придерживаются старого
стиля до наших дней» (Александр Каломирис «Против ложного единения»). Что
часть Вселенской церкви в угоду властителям мира сего игнорирует единство
с другими частями? «Причина, вызвавшая решение ввести в Греции новый стиль,
не была ни астрономической, ни богословской. Просто здесь произошла одна
из многих капитуляций порабощенной государством иерархии пред своим господином,
который просил этого от них для упрощения своего делопроизводства»(там
же). Непонятно, как это произошло, но в этот раскол ушёл весь епископат
Элладской церкви! Никто из епископов даже не выступал против, не боролся.
(Хотя может быть, я не располагаю об этом сведениями, так как материалы
о новостильном расколе весьма скупы). Есть только группа клириков и мирян.
Но их нельзя назвать церковью. Дальше - ещё интересней! Спустя одиннадцать(!!!)
лет, три епископа отделяются от новостильников и присоединяются... Куда
присоединяются? Никуда. К обществу мирян священников. Что ими двигало?
Осознание своей вины? Гордыня? Наверное, разные люди - разные мотивы. Нам
про это ничего неизвестно. Заметьте! Они не стремятся присоединиться к
поместным церквям, избежавшим нового стиля или, принеся перед ними покаяние,
возродить иерархию и церковь, но присоединяют себя, наверное, через покаяние
к обществу. Дальше следует серия свар и предательств и дальнейшего дробления.
И лишь затем, лет через двадцать пять, архиереи уже двух старостильных
церквей начинают бороться за признание их РПЦЗ. Результат: налицо несколько
старостильных синодов.
Уроки для нас:
1) Отступление было настолько велико, что ни нашлось ни одного
православного архиерея, который повёл бы активную борьбу против нового
стиля. Что можно было сделать? Например, просто не принимать решения лжесобора
и в своей епархии продолжать служить по-старому. Конечно, последовали бы
репрессии и, возможно от властей, но Бог бы не оставил подобных исповедников
и скоро подобное нововведение провалилось бы. Примеров подобного свойства
много в эпоху Вселенских соборов. Исповедники этого периода поднимали свой
голос и по меньшим по значимости вопросам. Но не было ни одного епископа.
Так сильно уже проникло вероотступничество в Церковь в то время, так низко
уже поклонились епископы перед Маммоной
2) Если они раскаялись в этом позже, то почему не пошли тем же
путём? Почему не возвысили свой голос в защиту Православия, не приняли
мученический венец, а учредили ещё один раскол с некрасивым продолжением.
Почему призрели единство церкви? Тут же создали свою маленькую Церковь,
не заботясь о единстве с другими старостильными поместными церквями?
3) Почему спустя много лет после смерти епископов, действия которых
привели к дальнейшим расколам, не подумали их последователи покаяться друг
перед другом и на основе общей веры соединиться вновь. Нет, считая себя
самыми правильными, презрели они единство Церкви.
Были периоды в истории Церкви, когда православные насчитывали единицы.
Но, всё равно, истина побеждала, и Соборная церковь сохраняла её в лице
этих единиц до тех пор, пока остальные не возвращались от своих заблуждений.
А ныне? Можно считать экуменизм вероотступничеством, обмирщением, можно
считать просто ересью ересей, но почему такое безразличие к его распространению
в православной среде? Конечно, отступление части епископата не может нарушить
Церкви. Но, нельзя мириться с отступлением, происходящим на наших глазах.
Почему не слышен голос мирян? Вроде, и бояться нечего. Мне ответят, что
давно уже у нас научили народ: «надо смиряться», «не наше дело», «что мы
понимаем», «ничего не изменишь», «нельзя осуждать епископа», «нельзя выносить
сор из избы» и т.д. и т.п. Главная причина - в нашей обмирщённости,
в нашей теплохладности, в забвении простой истины, что все мы суть члены
Тела Христова. Эти протесты пробудили бы совесть у значительной части епископата,
и Церковь бы входила в последний период, твёрдо стоя на ногах.
Есть ли путь, минующий церковное единство? Разумеется, нет. Церковное
единство должно быть восстановлено. Пусть это будет нелегко. Отказ от него
равносилен выступлению против догмата церкви. Как оно может осуществиться?
Пока неясно. Одно понятно: на соборе. Но, что это будет за собор, кем будет
созван и для чего - это вопрос. В любом случае надо быть готовыми дать
ответ о нашем уповании. Но, вряд ли для этого будет достаточен только поместный
собор. Почему нельзя отказаться от экуменизма на уровне одной поместной
церкви? Потому что - это только один вопрос. Хотя он уже требует Вселенского
собора. Напомню, когда готовился 7-ой Вселенский собор, то на приглашение
императора, тогдашний папа римский отвечал, что для восстановления иконопочитания
достаточен поместный собор, ибо ересь охватила только Константинопольский
патриархат. Да и, по мнению папы, иконопочитание не требовало подтверждения
собором. Тем не менее, собор был созван. Похожая ситуация с экуменизмом
- его тоже не нужно опровергать. Другой важный вопрос - ликвидация новостильного
раскола, ликвидация малых расколов: флоринско-матфеевского и д.р. По сути,
это должен быть уже собор отделения Православной Церкви от вавилонской
любодеицы. Может время его наступит уже при Антихристе. Может, он будет
иметь подобие собора, описанного у Соловьёва «В трёх разговорах». Хотя
не в духе противоантихристового экуменизма, то есть соединения всех без
всякого различения в вере на основе противления Антихристу. Но, конечно,
самой прочной объединяющей силой будет сопротивление Антихристу. Наверное,
в том и смысл попущения Богом пришествия Антихриста, чтобы в противлении
ему больше людей как познало истину, так и оставило теплохладность, встав
перед выбором - либо временные блага, либо вечная жизнь.
А может время собора пришло уже сейчас. Нельзя ждать, нельзя в духовной
лености смотреть на всё возрастающее отступление, на противоестественный
блуд подобный блуду духовному. Как символично возрастают они рука об руку,
рядом. Но, сначала мы должны ответить: где, собственно, Церковь? Разумеется
вне новостильного раскола. Не смотря на всё отступление части епископата,
обмирщённость и даже... в последнее время ясно, как на экране, высветившийся
и другой мерзкий порок, нельзя повторять предшествующие ошибки и устраивать
новые расколы. Ведь не в смысле вероучения, не в смысле отступления от
канонов или традиций наша поместная церковь не погрешила. Экуменизм, как
я пытался показать, не является фактически даже ересью, а просто выросшим
до небывалых размеров вероотступничеством. Кстати, доказательством этого
служит его полная адогматичность. Тем более, что даже решение о вступлении
в ВСЦ принято без Архиерейского собора, и только задним числом под гром
других дискуссий проведено в 1961 году. И много раз Московская Патриархия
выступала фактически с осуждением экуменизма, но из политических соображений
оставалась и дальше в ВСЦ. Это, разумеется, не снимает ответственности
с вероотступников, которые должны быть либо извержены из сана, либо должны
принести покаяние. Многие скажут: да бросьте Вы, разве это возможно. Это
тоже следствие обмирщения. Люди перестают верить в справедливость, забывая
о Боге. Пусть такое настроение охватило мир, но в Церкви нельзя забывать
о Боге. Те епископы, которые сослужат с еретиками (по моим сведениям, например,
арх. Лев) должны быть обличаемы, вплоть до отделения от них согласно канонам.
Тут отмечу, что нельзя считать их автоматически без собора изверженными.
Такую странную позицию высказал недавно В.Лурье. Вообще, мы точно не можем
знать степень его виновности. Не исключаю, что при разборе подобных дел
у нас в Церкви не окажется ни одного экумениста, так как все они заявят,
что понимают участие в ВЦС только как свидетельство истины. Если вновь
обратимся к истории 7-го Вселенского собора, то увидим, какую громадную
эпоху охватила борьба за иконопочитание. И нельзя считать борьбу с экуменизмом
делом одного дня. Предстоит большая борьба, и грех раскола будет лежать
на тех, кто буде искать убежища в расколах или в других церквях по своему
произволению. Вспомним преподобномученика Стефана Нового. Ведь мог же он
убежать в Рим и окончить там свою жизнь, но предпочёл мученическую кончину.
Нелёгкий успех в Екатеринбурге вселяет надежду. Но, к сожалению, большинству
мирян всё равно, как и во что верить. Касаясь вскользь и этого вопроса,
можно сказать, что если мы будем мириться с подобными ситуациями, то наша
Русская церковь падёт окончательно. Вспомним обличение ап. Павлом коринфян.
Вспомним почивший, не без помощи сверху, Союз Православных братств, представлявший
большую силу. Возрождение его, может, в другой форме помогло бы достижению
нашей цели.
Индикатором верности православию нашей Церкви будет грядущий Архиерейский
собор. Если будет принято решение о канонизации св. Царственных мучеников,
то, значит, не всё так плохо. Если - нет, то надо добиваться Поместного
собора и на собор выйти уже с набором серьёзных проблем. Почему вопрос
о канонизации должен быть поставлен во главу угла? Потому что он укажет
меру обмирщения и вероотступничества нашей Церкви. Ведь это вопрос отношения
Церкви к власти, к миру. Если Церковь признаёт власть Царя властью от Бога
или даже властью Церкви, то она признает власть как власть Удерживающего.
Если она признаёт его власть, как власть Удерживающего, то она признаёт
и тайну беззакония, не просто, как понятие, а как реальность, которая и
привела к свержению Царя. Кроме того, тогда Церковь признаёт и то, что
в 17 году начался новый этап в жизни Церкви, который кратко можно назвать
«близ есть при дверех». Если это будет признано, то, значит, и цель Церкви
добиваться восстановления этой власти, которая даст какую-то пусть временную
и частичную возможность сохранения Церкви и в наше время и в годину антихристова
гонения. Если есть «тайна беззакония» (уже и не тайна), то, как может православный
христианин принимать участие в экуменическом движении. Ведь один из невидимых
постулатов этого движения состоит в том, что нет диавола. Бог-то есть,
а диавола-то нет. Ибо если признаем за реальность диавола как конкретную
личность, то сразу нарушится гипотеза об эволюционном характере человеческой
истории, и путь соединения высветится как путь падения.
«Внутреннее смятение в Церкви Божией, по моему мнению страшнее и тягостнее
всякой войны и битвы: это меня печалит более, чем все внешния брани. Поэтому,
когда я по благословению и при содействии Всевышнего, одержал победу над
врагами, ни о чём уже более не помышлял, как только о том, чтобы благодарить
Бога и сорадоваться тем, которых Он свободил чрез нас. Но, против всякого
чаяния, получив известие о вашем разногласии, - не мог оставить этого без
внимания. Итак, желая содействием своим уврачевать и это зло, я немедленно
собрал всех вас. Радуюсь, видя ваше собрание; но думаю, что мои желания
тогда совершенно исполнятся, когда увижу, что все вы оживлены единым духом
и блюдёте общее мирное согласие, которое вы, как посвящённые Богу, должны
внушать и другим» (Речь Императора Константина святому собору). Если признаём
царскую власть, какой она была в Византии и России, то придётся вспомнить
о мече, который не раз обнажался (только для защиты веры и отечества, разумеется)
и против мусульман, и против католиков и безбожников, а, значит, вспомнить,
что реально они наши враги и путь соединения невозможен. « Всякое
сочинение, написанное Арием, какое у кого найдётся, повелеваем предать
огню, чтобы таким образом не только изчезло нечестивое учение его, но и
памяти о нем никакой не осталось. Если же кто будет обличён в утаении книг
ариевых, и не представит их тотчас же для сожжения, таковой, объявляем
наперёд, будет наказан смертию: тому, немедленно по открытии вины, будет
отсечена голова. Бог да сохранит вас, возлюбленные братия!» Послание Императора
Константина ко всем епископам и народам). Как негуманно! - скажет миропоклонник.
Еретики лишают соблазнённых ими спасения и вечной жизни со Христом,
не говоря уже о человеческих жизнях в результате смут. Просто мы потеряли
ощущение, что мы находимся на войне. Мы убаюканы лживыми песенками о братстве
и любви. Прикиньте, и вы почувствуете, что нельзя представить человека
чтущего Царя, экуменистом. Почему? Просто царская власть вносит в представление
о Церкви понятие отделения. Царская власть была создана для отделения Церкви
от мира сего, от греха (Царь обязан карать за некоторые грехи, в том числе
и поругание веры), от язычников, от мнимых друзей, которые в полной мере
быть таковыми не могут. А экуменизм - это объединение с миром сим, то есть,
с чем христиане никогда не могут соединиться. «Мы - за то, чтобы не прекращать
братский диалог с представителями других христианских конфессий без искусственного
затушевывания наших различий, но против попыток политизации Православия,
ограничения его национальными рамками и использования в качестве государственной
идеологии, в частности, навязывания монархии как единственно возможной
формы общественного устройства, неправомерно отождествляемой с православной
традицией»,- обеспокоены московские «идейные» экуменисты.( «Его Святейшеству,
Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси АЛЕКСИЮ II прихожан
храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках в Москве обращение»).
Если Царь и его семья убиты, как кадеты, меньшевики, эсеры и
др., значит, они не мученики, значит они не святые, значит, убить Царя
- это то же, что убить любого другого. Значит, не было вольного страдания,
которое сделало для нас бесценным подвиг Царя. Ибо он не стал силою меча
принуждать свой собственный православный обезумевший и разуверившийся народ
подчиниться себе, ибо тогда это было бы подчинением самому себе, а не Богу.
Ибо о Боге народ этот в тот момент в большинстве не думал, и было бы это
подчинение власти ради власти, подчинение человеку, а не Богу. Тогда власть
самодержавная показала бы себя как власть в духе западноевропейского абсолютизма.
Подчинением себе, а не Богу, потому что со всей ясностью, что падение России
произошло по воле Божией, и противиться падению, значит, противиться воле
Божией. В этом смирении Царя залог нашего воскресения, то есть воскресения
России, твёрдого стояния Церкви в вере, может быть, прообраз которой -
Филадельфийская церквь. Так что собор должен дать ответ на многие вопросы...
Что же касается нас, то Бог не простит нам, если мы будем мириться
с беззакониями и отступлением в Церкви. Хотя ныне это весьма одобряется
и культивируется ныне теорией послушания, разумеется., тоже недавно созданной.
Так как это не является темой настоящей работы, то заметим только, что
в этом новом учении послушание осуществляется не Богу, а человеку. И такое
послушание будет весьма угодно главе «новой объединённой религии». Как
же это осуществить на деле? Как не дать себя затянуть в подобное смирение,
которым богата была советская эпоха (самая послушная эпоха), которое на
деле есть безразличие к вере. В личном плане: в молитве (не думать, что
молиться должны святые), в посте (не думая, что поститься должны только
подвижники), в борьбе с грехами (не думая, что это должны делать только
подвижники). В изучении святых отцов, православной веры (не считая,
что это дело профессоров). В памяти смертной и ощущении близости конца,
не в смысле паническом, а смысле устремления взора на небо, как нашей цели,
в смысле избавления нас Господом Иисусом Христом от Антихриста и антихристов,
«сильных мира сего» и бесконечного количества лжепророков и лжеучителей,
от врат ада. В смысле церковном - сплочением сил вокруг православных епископов.
Создании братств с целью утверждения православной веры. В пробуждении от
сна, навеянного миром сим или ложным аскетизмом, оторванным от догмата,
от веры. Не думать: пусть, говорят и выступают другие, а мы люди
смиренные, что мы можем сказать важного. Важного? Тем, кто хочет сказать
важное, советую прочитать книгу «Почему православный христианин не может
быть экуменистом?» архим. Серафима (Алексиева) и архим Сергия (Язаджиева)
Это своеобразная энциклопедия экуменизма. Вряд ли можно собрать больше
материала. Если даже можно, то больше, пожалуй, не нужно. Я хотел
показать экуменизм как отступничество, как религию мира сего. В нынешнем
экуменизме предметом изучения уже не является Бог, потому что для хорошего
экумениста его уже нет. А есть наши представления о Боге, которые, естественно,
меняются вместе с нами. Цель экуменизма - благо человека. Оно в объединённом
человечестве. То есть экуменизм - это коммунизм на высшей ступени развития.
Если тот хотел объединить человечество весьма негуманными способами, то
экуменизм ласково объединяет, не нарушая форму, но в отношении православных,
устраняя содержание. Если коммунизм отвергал Бога вообще, то экуменизм
делает это же ласково и осторожно. Убирает «не того», негуманного Бога,
и готовит нас к принятию, «того» бога, грядущего во имя свое. Отсюда и
теология, и разговоры о духовности. Естественно, долго нельзя обманывать
человека, что нет Бога вообще, а у него самого нет духа. Это постигается
экспериментально. Отсюда возникает теология мёртвого бога. Это имеется
в виду Пресвятая Троица. В указанной книге мы прочтём, возьмём только
одну цитату: «богословие должно проститься с Богом, Который был и есть,
и устремиться к богу, который будет. Сообразно с этим, веру сегодня можно
определить по надежде, которая устремлена к будущему царству мира и правды»,-
считает один из тех, которым нет числа. Всё ещё нечего сказать? Тогда приведу
случай, описанием которого и кончается эта книга. Им и я закончу. « Тем
не менее, среди православных находятся изменники, причём среди архиереев.
Приведём всего один случай. На собрании православных христиан выступал
западный экуменист в присутствии православного архиерея-экумениста. В докладе
лектор коснулся темы «богословия мёртвого бога». Архиерей встал, подошёл
к нему, но вместо обличения вежливо попросил шёпотом по-английски не говорить
на эту тему, так как «народ не подготовлен»... Куда же дальше?». Дальше?
Дальше мы скажем наконец, что-нибудь важное....